– Это Егор Васильевич, дедушка Ирочки. А это мой будущий муж – Уваров Сергей Юрьевич.
Сергей помедлил секунду, затем пожал руку Зайцеву и произнес:
– Очень приятно. Оля, что же ты не предупредила, я бы приготовил ужин на всех.
– Ничего страшного, – благодарно улыбнулась Оля, протягивая Сергею ножку от табуретки. – Мы только что из-за стола, я тебе сейчас все расскажу.
Если вы перестали находить общий язык с коллегами по нервным расстройствам – радуйтесь, это означает, что вы на пути к полному выздоровлению
Евгений Саввич Ухов пыхтел над чистым листом бумаги уже полчаса. Гениальные мысли отказывались складываться в не менее гениальные строки, и процесс написания мемуаров застопорился.
– Гадость, – покачал головой Евгений Саввич, вспоминая, как был уволен с шестого места работы за дебош на общественном собрании. Нет, об этом писать он не будет. – Корякин – сволочь! – выпалил он и вновь покачал головой.
Корякин – начальник цеха, – схватив его тогда за шкирку, практически выволок с собрания. Тощий Ухов вопил: «Сволочь подзаборная, руки прочь от интеллигенции!» – и брыкался, как мог. Но разве справишься с толстым Корякиным? А главное, за что негодяй так с ним обошелся? Евгений Саввич недовольно скривился. Плюнул в лицо начальнице отдела кадров – ну так сама виновата, огласила при всех записи из его трудовой книжки, биографию и письмецо из милиции…
Жизнь Ухова была действительно насыщенной, вернее, он ее сам сделал такой. Ни на одной работе он не задерживался дольше шести месяцев, везде был не понят и гоним (не хотели коллеги воспринимать его как борца за справедливость, не хотели). А все почему? А потому что он – партизан невидимого фронта, не жалея сил и времени, отодвинув куда подальше близких и родных, с двадцати пяти лет тесно «сотрудничал» с правоохранительными органами. Писал на всех, кто подворачивался под руку, анонимки и с нетерпением ожидал, когда же правосудие займется своими прямыми обязанностями – «заарестует жалких поганцев» и надолго отправит их в тюрьму. Дышать, конечно же, станет легче, и светлое завтра стране обеспечено.
Анонимщика вычислили довольно быстро. Однажды, увлекшись составлением очередной кляузы, он размашисто расписался на конверте, да так и отправил свое творение в ближайшее отделение милиции. Наверное, к другой анонимке и не отнеслись бы так трепетно. Но Ухов настолько надоел участковому своей неадекватной деятельностью, что тот, увидев знакомый почерк и подпись, в которой можно было разобрать почти все буквы, перевернул вверенную ему территорию вверх дном и нашел-таки ничего не подозревающего Евгения Саввича. Ухов получил увесистый подзатыльник, а начальница отдела кадров письмо из милиции с огромной просьбой приструнить и повлиять на «писателя».