Блондинка шевелила губами, считая деньги и медленно продвигаясь к двери.
Пута направился к кассе рядом с окном. Это давало надежду, что следующей освободится касса Хилари, и Грег сможет подойти и сказать ей – «привет». Если же так не получится, то Грег пропустит вперед мамочку.
Коляска двигалась взад и вперед, взад и вперед.
Грег был в напряжении. Сливочное мороженое в его животе превратилось в айсберг. Ему показалось, что он всю жизнь провел в этом проклятом банке. На часах без пяти пять. Он посмотрел на пожилую даму, как бы в ответ на его взгляд она с силой защелкнула кошелек, словно дверцу самого надежного в мире сейфа. Затем повернулась и прошла прямо мимо него.
Грег захромал к кассе Хилари. Она видела его своим холодным взглядом, но он ее не интересовал, да и мог ли интересовать? Грег улыбнулся ей, хриплым голосом боксера сказал «привет», потом внимательно, прищурив глаза, сверху вниз оглядел ее. На ней была белая шелковая блузка, а на юбке – больше складок, чем на аккордеоне. Ее не волновало, что верхняя пуговка ее блузки была расстегнута и клиенты могли увидеть кусочек ее розового белья с кружевами и золотую цепочку веревочкой, которую ей подарил Грег. Выглядела она просто потрясающе. Сочная, притягательная.
Грег передал ей записку, над которой целый час трудился предыдущим вечером. Записка была в стихах. Нужно отдать должное Грегу, он был очень застенчив. Он следил, как Хилари читает записку, видел, как она уже была готова улыбнуться и как улыбка исчезла, когда до нее дошел смысл. Прямо перед собой она видела пожилого верзилу с глазами-щелками, который собирался ее ограбить. Грегу показалось, что Хилари напряглась, но не испугалась и пыталась сообразить, что она должна делать.
Грег, схватив пластиковую дощечку, на которой было выгравировано: «ХИЛАРИ ФЛЕТЧЕР», ударил ею по прилавку с такой силой, что в дереве образовалась вмятина.
– Давай сюда деньги!
Хилари молча смотрела на него.
– Давай деньги, детка, иначе взорву этих славных близнецов, позвоню в газету и скажу: «Мне очень жаль, но именно Хилари заставила меня это сделать».
Она не двигалась, казалось, оцепенела и стала твердой, как глыба льда. И, хотя это было не совсем разумно, Грег направил на нее дуло браунинга. Ее голова откинулась, а рот раскрылся так широко, что он мог сосчитать все ее зубы. И вдруг она заорала таким истошным голосом, что даже близнецы смолкли.
Затем из кабинета управляющего показался человек лет шестидесяти в темном костюме и с таким выражением лица, будто кто-то слишком громко включил стерео; близнецы снова принялись верещать; блондинка, стоя в дверях с зажатыми в руке двадцатидолларовыми купюрами, сделала пируэт и, разинув рот, остановилась; пожилая дама притиснулась к окошку, и только. Пута даже не обернулся.