— Моя нынешняя форма неуязвима даже для атомного оружия малой мощности, — заявила Йи. — Я ничего не боюсь.
Бог Шансов усмехнулся, всплеснув воду в своем аквариуме:
— Не выпендривайся. Не хватало нам устраивать состязание, чья телесная оболочка круче. Я поддерживаю предложение коллеги.
— Вот и прекрасно, — согласилась Йи. — А то я уже испытываю сильное желание наступить на кое-какие низшие формы жизни…
И, словно наличие кворума избавило их от необходимости изображать любезность по отношению к туземцам, троица направилась к лестнице.
— Стойте! — прохрипел Кирпич. — Где книга, Йи?
— О чем бы ты ни говорил, Чин, — ответил иксионец, скрываясь за поворотом, — я понятия об этом не имею.
Кирпич зарычал и пополз следом за инопланетянами, волоча правую руку, потом рухнул на палубу. Ребра нестерпимо болели. Он постучал по значку:
— Киб, к тебе гости…
— Будто я не знаю, — ответила она. — Ракеты почти долетели. Держитесь, сейчас выстрелю из лазера. — Освещение на миг потускнело, и Кирпич ощутил новую вибрацию палубы. — Одна готова. Но вторая приближается… приготовьтесь к более сильному ускорению.
Кирпич сдался и перекатился на спину. И это спасло его от серьезных ранений, когда Киб снова включила разгон.
Кирпич потерял сознание.
***
С пагодами по краям, окруженное сливовыми деревьями, поместье увенчивало островок в Эллинском море. Островок был искусственным — коралловая матрица, окутывающая обломки колониального посадочного модуля. Когда-то Чин служил на его борту. Его богатые потомки считали это место священным. И фундамент поместья они заложили вручную.
Прозвище Гесара Чина было не случайным. Его семья чтила свою историю, и какое-то время они, как и все ранние марсиане, были каменщиками.
Уже очень давно Чин здесь не рыбачил. Он наслаждался плеском воды под причалом, радужным блеском чешуи местной форели, страницами голографической книги над удилищем. Многие годы рейсов и анабиозов вырвали его из потока жизни, но родственники понимали, что, если бы не Кирпич, то поместье оказалось бы продано с аукциона в тяжелые времена, два столетия назад. Они называли его гун-гун — уважаемый старейшина и никогда не упоминали о контрабанде. И все же он был здесь почти чужаком. Больше всего он ощущал себя дома, когда сидел на причале.
И был почти счастлив увидеть в небе искорку правительственного челнока.
Специалист программы музеев и объектов культуры Вигнесс был землянином, высоким блондином-норвежцем, и гордился размерами своего тела. Подходя, он подчеркивал его, топая ботинками из искусственной кожи. Кирпич вспомнил руки Вигнесса на горле бывшего партнера.