– Проветриться тебе надо, – сказал Игнат, глядя на него. – Голову освежить. Фетинья, дура еловая, угару вчера напустила – сам чуть живой хожу. На воздух надо.
– И то, – Федор мотнул головой и скривился от неожиданной боли. – На вырубку съездить…
Игнат оседлал вороного.
Федору не хотелось выезжать в пасмур и хмарь, но на тракте действительно стало легче. На ветру прояснились мысли, сырой воздух показался сладким и терпким. Чудесно пахло лесом, дождем и дымом – и вкусно показалось дышать полной грудью. Настроение Федора так исправилось, что он даже завернул в трактир Силыча, справиться о новостях.
Ничего интересного, однако ж за ночь не случилось. Трактирщик утреннему гостю разулыбался, предложил свежего ситного с изюмом, чаю с медом – но никаких новостей не сообщил. Интересные гости не останавливались. Федор проговорил с Устином не больше пяти минут, отказался от чаю и вышел, а выйдя, увидал довольно необычную картину.
Около привязанного к изгороди вороного стояла девка и кормила коня кусочками сдобного кренделя. Вороной пофыркивал, но брал крендель у нее из рук, а она оглаживала его, называла ласковыми именами – и вообще обращалась с ним весьма уверенно, как человек, привыкший иметь дело с лошадьми.
Федор подошел.
– А вот кренделем его кормить – это баловство, – сказал он.
– Сама знаю, – усмехнулась девка, бросив на него косой взгляд. – Хороший жеребчик.
Федор успел оглядеть девку с головы до ног. Овчинный тулупчик нараспашку был накинут поверх синего ситцевого платья, голубая косынка едва прикрывала волосы – фигурка плотная, гибкая и сильная, а лицо… Вроде бы ничего особенного нет в лице – северяночка, курносая и скуластая, глаза длинные и серые, губы четкие и яркие, толстенная коса цвета ржаной соломы – но общий вид неописуем и незабываем. Насмешливая складка губ. В глазах холодный острый огонек, разум, лукавство, дикое веселье. Ласка, куница, горностайка – маленький, ловкий, гибкий хищник…
Не попадались Федору такие девки.
– Будь ты парень, – сказал он, отвязывая повод, – я б решил, что лошадь свести хочешь.
– А может и хочу, – рассмеялась девка. – Забоялся?
– Звать-то тебя как?
– Кто назвал, тот и знал.
– Экая ты скрытная. Для здешних что-то больно храбрая… Ты что, не в Прогонной живешь?
– Ну и не в Прогонной. На выселках.
– Это где ж?
– Где? Да на ржавом гвозде, с третьей полки, где дохлые волки!
Девка рассмеялась. Федор был озадачен.
– Небось, волки от языка твоего передохли, не иначе?
Девка снова коротко рассмеялась, откровенно показав яркие зубы с еле заметной щербинкой между передними резцами.