— Видно будет...
Мамед убежал. Снег под его ногами скрипел долго. У девушки шаг был легче...
Снайперские сборы долги. С удивлением наблюдал Морозюк за тем, как тщательно Игнатьев обматывал винтовку марлей, туго и аккуратно натягивал каждый виток.
— Чего смотришь? Делай то же. Это тебе не зайцев хлопать, солдат.
Игнатьев внимательно перебрал маскировочный халат Морозюка и отбросил его.
— Грязный. Снег-то выпал только что... У меня запасной халат есть, его наденешь. И на рукавицы мои чехольчики примерь.
Придвинув коптилку, он с неудовольствием рассматривал Морозюка, когда тот, считая себя экипированным, объявил о своей готовности.
— И куда спешишь, солдат? Если на тот свет, то мы с тобой еще успеем. Гляди-ка, это что?
Пришлось Морозюку, забывшему перебинтовать брезентовый ремень винтовки, снова взяться за работу. Халат Игнатьева был ему узок, и завязки, заменявшие пуговицы, неплотно стягивали грудь: когда Морозюк приседал, в прорезь была видна шинель.
— Снимай, — сказал Игнатьев. — Полотенце есть? Покажи. Чистое? Подшивай. Ты весь, до пятнышка, должен сливаться с местностью, а она белая. Уразумел?
Когда Морозюк, уже порядком уставший, казалось, сделал все, Игнатьев, к великому изумлению солдата, заставил его прыгать. Блиндаж был низкий, и Морозюк встал на четвереньки.
— Не таращи глаза, — ухмыльнулся Игнатьев, — слышишь, звякает у тебя в кармане?
— Це табакерка...
— Сразу две беды. Идешь в снайперы — о куреве забудь. Он, немец, тебе прикурить и так даст. А «музыкальные» табакерки и все такое громкое только покойники с собой берут.
Но и это было не все. Принялись за уяснение задачи. Потом договорились о сигналах: левым глазом моргнет старшина — смотреть влево; правым — туда гляди; оба закроет...
— Уперед, значит? — переспрашивал Морозюк.
То же и с ногами: куда повернет старшина носок сапога — туда, получается, и очи навостряй. И пальцы на варежках в ход пошли — как поднимет, и плечи — каким как пожмет, и голова — куда как наклонит...
Тем временем вернулся Мамед:
— Приказ передал. Порядок будет. Комроты привет говорит!
Игнатьев и Морозюк залезли в нишу, чтобы поспать. Мамед остался наверху у противотанкового ружья, он должен был разбудить их перед рассветом.
Они бесшумно проползли под проволочным заграждением. Игнатьев поразился легкости движений своего напарника. Как многое значит для человека настроение! Страх парализует. А сколько сил дает решимость!.. Морозюк рассказал, что на этом участке мины никем еще не установлены, и они поползли вверх, теперь уже по ничейной полосе.
Прежде чем отойти от блиндажа, Игнатьев остановил Морозюка: