Самойлов испуганно, еще не веря себе, взглянул на Лихарева. Тот невозмутимо заталкивал самородок обратно в тюбик.
— Как же ты?.. Ведь за это... — бормотал Самойлов осевшим голосом.
— Нормально, Гриша. — Лихарев говорил резко, мрачно, но совершенно спокойно. — Дополнительная оплата за сверхурочную работу. Премия за ловкость рук... Теперь ты знаешь, что везешь. А если мандраж бьет, скажи честно, и забудем...
Самойлов зажмурился... Что будет с Олегом, если откроется его промысел? А с ним, с Григорием, если в пути осмотрят багаж? Но скажи, что боязно, — и все, амба. Олег даже руки не подаст никогда... Зачем ему водить компанию с трусом. Только бы не выдать своего страха, не пасть в глазах Лихарева безнадежно и навсегда. Он прокашлялся и твердо сказал:
— Я отвезу, Олег.
Лихарев благодарно улыбнулся, горячо стиснул руку Самойлова. С неподдельным волнением проговорил:
— Ты настоящий друг, отличный парень. А теперь запомни наизусть номер московского телефона. Позвони и спроси Михаила Куделько. Пригласи его куда-нибудь в оживленное место. Договоритесь с ним об условном знаке. А Михаил выглядит так...
Такси подмигнуло Григорию красными глазами стоп-сигналов, фыркнуло мотором и втиснулось в нескончаемый поток своих разноцветных сестер.
Григорий осмотрелся. Улица Горького открылась ему всегдашней — торопливой, нарядной, озабоченной. С транзистором в руке он стоял у входа в гостиницу «Минск». Люди равнодушно отводили взгляды от его настороженного лица и шли мимо. Григорий с удивлением осознал: радуется, впервые в жизни радуется своей неприметности, тому, что никто, даже девушки, на которых он косился украдкой, не обращают на него внимания. Неужели два маленьких желтых камушка, что лежали у него в кармане в тюбике с пастой, так резко и сразу изменили его привычки, представления, желания?..
По противоположному тротуару растянулась длинная очередь к театральной кассе. «Жизнь и преступление Антона Шелестова», — прочитал Григорий на афише и безразлично, будто о ком-то стороннем, подумал: «А вдруг потом напишут пьесу: «Жизнь и преступление Олега Лихарева», а то еще... и «Григория Самойлова». Люди будут так же толпиться за билетами на спектакль. Но они с Олегом едва ли увидят его. Они будут далеко отсюда, за колючей проволокой и сторожевыми вышками, годы и годы им не придется ходить в театры по этой улице... Он тут же поспешил успокоить себя: а, волков бояться... Не такой парень Олег Лихарев, чтобы угодить за решетку... Но сердце щемило незнакомой ему тоской, и взгляд то и дело натыкался на красные огни светофоров: остановись, поверни назад...