И тут у лестницы подземного перехода Григорий разглядел невысокого светловолосого парня в массивных роговых очках. Внимательно присматриваясь к людям, стоявшим у главного входа в гостиницу «Минск», парень неторопливо направился к застекленной двери. Судя по описанию Лихарева, это был Михаил Куделько. И Григорий, прижав к груди транзистор «Сокол» — условный знак, — с независимым видом двинулся ему навстречу.
— Григорий! — поравнявшись с Самойловым, негромко окликнул Куделько, как бы высматривая кого-то впереди себя.
— Миша! — Самойлов обрадованно ухватил его за руку: — Привет тебе от Олега.
Куделько сдержанно ответил на его горячее рукопожатие, довольно вяло сказал:
— Спасибо. Только было бы любопытно узнать, как выглядит этот внимательный Олег.
Самойлов недоумевающе пожал плечами, проговорил укоризненно:
— Зачем так осторожничать? Больше рискуем мы с Олегом... Неужели надо описывать его? Красивый, мол, высокий, черноволосый. Он вырос по соседству с тобой на Каланчевском проезде. Правда, сейчас он чуть модернизировал свою внешность, отпустил бороду...
— Даже бороду... — Куделько явно успокоился, усмехнулся: — Ну, романтик... — Он покачал головой, не то одобряя, не то сожалея об этом. — Ты извини, Гриша, но в таком деле семь раз отмерь... А я к тому же битый. Та самая пуганая ворона... Понимаешь?
Грише стало очень обидно за Олега, о котором Михаил говорил так иронично, и за себя: что он думает: золото возить в карманах — так, пустячки?
— При чем тут ворона? — понизив голос, сказал он недовольно. — Олег тебе посылочку отправил. В тюбике с зубной пастой. Тюбик лопнул, когда Олег его показывал мне. Он сам его завернул в бумагу. Так что ты не подумай чего-нибудь. Там все в целости, честное слово.
— Честное... — Куделько мрачно покачал головой сказал неожиданно зло: — А что мне, собственно, думать: все, не все... Олег вернется, сам подобьет бабки. Ладно, двинули в ресторан.
— Что же, Михаил так ничего и не передал мне? — настороженно спросил Олег, заставив Самойлова на всякий случай показать Куделько на фотографии.
— Он сказал: «Желаю Олегу удачи на этом поприще», — повторил Самойлов, — и все. Мы с ним хорошо посидели в ресторане, выпили бутылку коньяку, бутылку шампанского. Потолковали. Так вообще, обо всем. Но о тебе больше не было разговора.
— Понятно, — ответил Лихарев упавшим голосом. Он думал о Михаиле Куделько, о его оскорбительно прохладном отношении к посылке. Для него, наверное, два самородка — пустячок. А попробовал бы добыть их сам. Даже рыбу в речке поймать на крючок трудно. А тут... Перед отъездом Олега в Сибирь Михаил сгоряча, за рюмкой, согласился получать от него посылки. Но тогда речь шла об этом вообще, предположительно. Либо будут эти посылки, либо нет. Согласился, а дошло до дела — в кусты. Брезгует промыслом Олега, брезгует им самим.