— Вы — пан Козьма?
— Да, я. Что ты хотела?
— Я — четвероюродная сестра вашей прислужницы Марьяны. Я только этим утром пришла в Леопольдовку, чтобы разыскать ее и сообщить одну очень важную новость из дома — ее единственная прабабушка при смерти, и хотела бы повидать свою правнучку перед тем, как навеки закроются ее слепые очи. Я встретила Марьяну, когда она выходила из лавки, и она сразу же, не теряя ни минуты, помчалась в родную деревню.
— Да?
— Да, и очень быстро, она не хотела бы опоздать, чтобы потом навеки корить себя, что была недостаточно тороплива.
— Ну, и?…
— Перед тем, как умчаться прочь, она попросила меня передать вам вот это, — и девочка протянула корзину с товаром толстому трактирщику.
— Попросила?
— Ну, не то, чтобы попросила, а сунула корзину мне в руки и толкнула в направлении вашего хозяйства, — пояснила девочка.
— Я и не знал, что у нее есть родня, — проговорил пан Козьма, перебирая и пристально рассматривая покупки.
— Вот, есть…
— А сдача где?
— Какая сдача? — огромные глаза излучали искренность и непонимание.
Трактирщик внезапно выбросил вперед руку и схватил девочку за запястье.
— Такая сдача. Тридцать копеек. Она ее тебе не передала разве?
— Н-нет…
— Или передала? — изогнувшись всей тушей, пан Козьма впился взглядом в испуганное лицо девчушки.
— Нет, она мне ничего не передавала, честное слово!
— А откуда я знаю, может, ты врешь. Г-гы! Честное слово! — почему-то толстяка это рассмешило.
— Нет, дяденька, я правду говорю. Она отдала мне корзину, сказала… ну, объяснила, что вернется не раньше, чем через две недели, и убежала…
— Вернется, значит, говоришь… А, может, не вернется. А тридцать копеек моих пропадут. И готовить-стирать-убирать кто мне тут будет? Где я еще возьму такую д… такого делового работника, а?
— Не знаю, дяденька…
— Не знаю… — ворчливо передразнил ее трактирщик. — А я вот знаю. Раз ты ей родственница, раз по твоей милости я ее лишился на две недели, и тридцати копеек тоже, вот и будешь ты за нее это время отрабатывать. И тридцать копеек.
— Так ведь, дяденька… — девчонка испуганно рванулась.
— И, к тому же, ты же не хочешь, чтобы я уволил Марьяну, и на ее место взял другую, а, девушка?
— Нет, но я…
— Ты же любишь свою тр… шес… пя… четвероюродную сестру?
— Да…
— Вот и прекрасно. А сейчас ступай, приготовь нам завтрак, а потом накорми скотину, почисти стойла, наноси воды. Приедет мясник с помощником за скотом — проводи их сюда, ко мне. Сразу подай чаю с сахаром. И сама на кухне можешь попить. Я ведь добрый и заботливый хозяин, если все делается по-моему, и не задаются лишние вопросы, — с этими словами пан Козьма с силой стиснул руку девчушки так, что на глазах ее выступили слезы. — Понятно?