— Не твое дело! — буркнул Киря, бросая то на брата, то на Васю уничтожающие взгляды.
— Ну, положим, дело-то мое, — спокойно продолжил Митинька, — потому что случись, не приведи господь, что с папашей, я за старшого останусь в семье и с таким оболтусом, как ты, мне же придется возиться. Будь ты таким работником, как Василий, понятно, слова бы не сказал, а то…
— Не смей, не смей меня позорить… Тетя, вы что же это меня ему в обиду даете? — вдруг громко, на весь стол, со слезами в голосе выкрикнул Киря.
— Кирилл! Это что? С ума ты сошел, так орать за обедом? — вышла из себя Лукерья Демьяновна. — Марш, вон из-за стола. Сейчас же вон! Тебе говорят! Без обеда останешься за невозможное поведение. Митя, выведи его вон!
И прежде, нежели Киря успел опомниться, старший брат встал со стула, подошел к нему, взял его за руку и повел из столовой.
— Так тебе и надо! Не груби старшим, не носи единиц домой! — приговаривал он.
Киря вздумал было упираться и хорохориться. Но Митинька был много сильнее младшего брата, несмотря на сравнительно маленькую разницу лет. Он сжал крепче руки Кири и вытолкнул его за дверь.
— Препротивный, я вам скажу, стал мальчишка, — возвращаясь на свое место за столом и тяжело отдуваясь, произнес Митинька, — надо будет с папашей переговорить; все на него жалуются в гимназии, сладу с мальчуганом нету. Нынче же с папашей говорить буду. Ну, а ты, Василий, — неожиданно обратился Митинька к Васе, — что ты, совсем забросил ученье? А? Ведь теперь тебе в училище твое, поди, и вовсе ходить не досуг.
Вася, не ожидавший такого вопроса, снова вспыхнул до ушей.
— Да… нет… — растерянно пробормотал он.
— Что ты выдумал, Митинька, какое уж тут ученье, — раздражительно заговорила Лукерья Демьяновна, — небось и ты быть доволен должен и своего Создателя благодарить ежеденно и еженощно, что держат его из милости на чужих хлебах. Не каждый, по нынешним временам, лишний рот себе в семью навяжет… Не каждый… да…
— Ну, положим, Вася не объест и себя своим трудом всегда оплатит, — возразил Митинька.
— Вася работает по дому больше Софки, а Софка жалованье получает, а Вася нет, — вступилась и Люба.
— А тебя не спрашивают. Сиди и ешь, если не хочешь быть из-за стола выгнанной по следам братца, — зашипела на девочку Лукерья Демьяновна, раздавая всем тарелки с горячими оладьями, смазанными патокой.
Вася, полуголодный от того, что на его долю пришлись жалкие остатки пустого супа без мяса и несколько картофелин, помогал раздавать тарелки хозяйке. В это время Маня, сидевшая рядом с ним с другой стороны, изловчилась и предназначенную самому Васе порцию сладкого незаметно положила на свою тарелку. Этот маневр был, однако, замечен самою Лукерьей Демьяновной. И не столько жалость к сироте, сколько недостойное поведение Мани возмутило тетку. Она не выдержала и громко крикнула на весь стол: