— А куда мне идти, леди Херси? К себе в комнату? Чтобы меня опять заперли? С тех пор как я пришел сюда, мне кажется, что в коридоре или на лестнице кто-то есть. Меня стерегут. Не так ли? Нет, позвольте мне остаться здесь, пока не вернется машина. Если они привезут врача, я уйду в свою камеру.
— Я не верю, что вы убили Уильяма Комплайна, — внезапно вырвалось у Херси.
— Нет? Вы умная женщина. Я и не убивал его. Смотрите, я боюсь, что положение ухудшается. Кома все глубже. Рефлексы почти отсутствуют. Почему вы так смотрите на меня, леди Херси?
— Мне кажется, вы совсем не думаете о своем положении.
— Вы хотите сказать, что я не боюсь? — произнес доктор Харт, склоняясь над больной. — Это так, леди Херси. Я австрийский беженец и еврей, получивший британское подданство. У меня развился хороший, как вы говорите, нюх на правосудие. Австрийское правосудие, нацистское правосудие, английское правосудие. Я уже знаю, когда бояться, а когда нет. Я стал своего рода барометром страха. И сегодня мой барометр показывает «ясно». Я не верю, что меня признают виновным в убийстве, которого я не совершал.
— А вы верите, — спросила леди Херси после длительной паузы, — что убийца будет арестован?
— Да, безусловно верю, — ответил он, распрямляясь, но не сводя глаз с миссис Комплайн.
— Доктор Харт, — резко спросила Херси, — а вы знаете, кто убийца?
— О да, — ответил Харт, первый раз взглянув прямо на нее. — Да, думаю, что знаю. Назвать имя?
— Нет, не надо. Давайте не будем об этом говорить.
— Хорошо, — согласился Харт.
Внизу, в зеленой гостиной, Джонатан Ройял слушал мадам Лисс. Посторонний наблюдатель, обладающий чувством юмора, нашел бы эту сцену забавной, особенно если бы у него была развита склонность к мрачной иронии. Чувство приличия заставило мадам надеть изысканное траурно-черное платье, плотно облегающее фигуру. В комнате стоял аромат ее дорогих духов. Она попросила миссис Паутинг передать хозяину дома о своем желании поговорить с ним. Джонатан, только что бывший немым свидетелем отчаяния Николаса, смотрел на гостью весьма настороженно.
— Было любезно с вашей стороны согласиться на встречу со мной, — начала мадам Лисс. — С тех пор как все это случилось, меня не покидает чувство, что вы один из всех сохраняете здравый смысл и можете как-то влиять на события. Я инстинктивно ощущаю, что положиться можно только на вас.
Тронув очки, Джонатан рассыпался в благодарностях за столь лестное суждение о нем. Мадам Лисс еще порассуждала в том же духе. В ее манерах ощущалось то, что отличало ее от англичанок, — сильное женское начало. Женщина доверительно беседовала с мужчиной. Каждым своим взглядом, а все они были хорошо рассчитаны, она льстила мужскому самолюбию Джонатана. И хотя он еще неловко хмыкал и беспокойно теребил очки, выражение его лица, которое удивило бы сейчас кузину Херси и Клорис, говорило, что он польщен. Мадам Лисс начала с объяснения причин, по которым держала в секрете свое замужество. Инициатива была ее, пояснила она. Ей не хотелось бросать свое процветающее предприятие. А задолго до их женитьбы доктор Харт опубликовал книгу, в которой разоблачал то, что называл «косметическим рэкетом». С этой довольно известной работой и связывалось его имя.