За дверью, впрочем, обнаружился не Жиган. Там стоял, нахально усмехаясь, мальчишка лет семнадцати с охапкой роз в одной руке и большим пакетом – в другой.
– Тебе кого? – удивленно спросила я.
Парень ухмыльнулся еще шире, вошел без приглашения в прихожую, поставил пакет на пол, сверху положил розы.
– Для госпожи Канчерос, – объявил он.
– От кого?!
Но мальчишка уже прыгал вниз по лестнице.
Через минуту дверь комнаты осторожно приоткрылась, и в щель выглянул один красный, слезящийся глаз.
– Кто пришел? – придушенно спросила Мария.
– Никто. Поди сюда. Это для тебя.
Мария вышла, сморкаясь на ходу. Изумленно опустила платок, увидев розы.
– Мне?! А... это что? – Она посмотрела на объемистый пакет, потом беспомощно взглянула на меня. – Может, не открывать?
Скорее всего, так и нужно было поступить, но мы с Марией переглянулись и поняли, что наше любопытство сильнее нас. Тем более что это был плотный пластиковый пакет с «молнией», которую можно было бы после проверки содержимого просто застегнуть, – и пакет выглядел бы нетронутым. Я присела на корточки и потянула «молнию». Мария рядом шумно дышала мне в плечо. Пакет открылся, и из него легко выскользнул на пол серебристо-черный мех.
Это была шуба из чернобурой лисы – длинная, расклешенная, с широкими рукавами. Я ничего не понимала в таких вещах, но было очевидно, что это чудо стоит баснословных денег. Мех переливался всеми оттенками: от густо-черного, с синевой, до сверкающего серебра. Спохватившись, я подняла шубу с пола и удивилась тому, какая она легкая.
– Это мне?.. – пролепетала Мария, делая шаг назад. Ее черные глаза сделались совершенно круглыми и испуганными, она была явно близка к обмороку. На шубу в моих руках она смотрела, как на плащаницу Христа.
– Мерить будешь?
Вместо ответа Мария перекрестилась, потянула меня за руку, увлекла вместе с шубой в свою комнату и уже там, волнуясь, хватаясь за голову и поминутно поминая Пречистую Деву, сообщила, что в Бразилии такие меха имеют только кинозвезды и жены владельцев кофейных плантаций. Просто богатая женщина, какой, в частности, являлась мать Марии, дона Доминга, не могла бы себе позволить такую вещь даже в мечтах.
– Жиган – миллионер?! – тараща глаза, трагическим шепотом вопросила Мария, и я, несмотря на серьезность момента, не могла не улыбнуться. Сев на кровать и разглаживая ладонью серебристый рукав, я объяснила, что в России без меха зимой никуда, и поэтому шубы – конечно, не такие роскошные, – носят самые обычные женщины. Но эта вещь была, безусловно, эксклюзивом.
Мария выслушала меня без улыбки. Когда я умолкла, она тяжело вздохнула и покачала головой: