«Абонент недоступен».
Пришлось все-таки встать.
Ковер в коридоре гасил шаги. Узкая арка. Деревянная лестница. Конечно, телефон Алекса был отключен. А сам Алекс в компании с Буковским приканчивал содержимое своего мини-бара. Орлиный нос Буковского багровел, на губах Алекса тлела многозначительная улыбка. По скале, обляпанной лепешками седых лишайников, деловито бежал муравей. Ничего в общем особенного, но попахивало, попахивало концом света. И в дверь постучали, чуть ли не вслед за мной.
Буковский прохрипел: «Какого хрена?» Может, решил, что находится в своем номере. Ну Анька вышла, может, решил, а мы набежали. А у Аньки по гороскопу, как всегда, нелегкий день, скажем, велика опасность мгновенного зачатия.
В дверь снова негромко постучали.
Буковский выпрямился, как орангутанг, и открыл дверь.
И ошеломленно отступил, потому что красная юбка на Карине полыхала, как флаг. Конечно, мы несколько позже узнали ее имя. Но красная юбка на Карине правда полыхала как флаг. Ткань, робко подумал я, не должна быть такой прозрачной. Но пусть будет. Пусть всегда будет прозрачной. Карина стояла в дверях чуть боком, отставив левую ногу, и Буковский сразу вспомнил парковку у торгового центра в Бийске. Это он тоже нам потом рассказал. Там, у торгового центра, стояла новенькая «вольво», и эта невероятная девушка подняла руку с брелоком. Зеленая «вольво» ласково откликнулась, длинная нога втянулась в панцирь машины.
– Меня кукушка достала…
Буковский смотрел на Карину.
– А потом я Аньку встретила, – сказала она. – Аньке хорошо, она давно спит, а меня кукушка задолбала.
Мы с Алексом с наслаждением наблюдали разыгрывающуюся перед нами сцену.
– Анька сказала, что ее дружок ушел на мальчишник. Это ведь вы ее дружок, да, Буковский? Анька пыталась пойти искать вас. Я ей говорю: ты поспи, у них же мальчишник. А она говорит, ой нет, пойду, боюсь за Буковского, на этих мальчишниках всегда куча блядей. Я говорю: Анька, ты что? Какие бляди? Это же мальчишник, туда девок не берут. А она говорит: ага, думаешь, я никогда на мальчишниках не бывала?
Буковский ничего не понимал. Он одно видел мысленно: втягивающуюся в «вольво» длинную ногу. Он одного хотел: потрогать Карину, коснуться ее плеча. И, поняв, что Буковский приручен, Карина вошла наконец и притворила за собой дверь. От скалы, составлявшей немалую часть номера, понесло прохладой. Карина с интересом ощупала выступы гнейсов. От нее исходила возбуждающая волна. Она подошла к окну, выходящему на реку и на горы, и на свету мы увидели каждый изгиб ее тела. Слишком, слишком прозрачная ткань, но пускай всегда будет такая. Отсвечивала внизу вода, солнечные лучи преломлялись, ничего в общем странного, просто красивая девушка на фоне открытого окна; но Карина стояла не просто так, она стояла в облаке особенного света, и в очистившемся небе над ней, как корона, вырастали белые особенные облака.