- При этом Матвей Егорыч улыбнулся еще приятнее и выразительнее, чем когда- нибудь. - А знаешь ли, Настенька, сколько я получал в его лета?
- Вы мне об этом раз пятьдесят говорили.
- Ну, а сколько? вы и не знаете…
- Очень мне нужно этакие пустяки помнить.
- Вот то-то же. Семь рублей в месяц. Правда, тогда и деньги были почти что вдвое дороже, - да, именно, вдвое: все-таки 14 рублей, а ведь ему придется по
65 рублей в месяц.
- Да вы не себе ли хотите отбирать его деньги, которые он, голубчик, будет приобретать собственными трудами? Уж не имеете ли вы намерения откладывать их себе на вистик, Матвей Егорыч?
Настасья Львовна иронически улыбнулась. Правый глаз Матвея Егорыча заморгал:
- Вы никогда не хотите понять меня и все мои слова перетолковываете бог знает в какую дурную сторону…
Он прошелся по комнате и вдруг остановился.
- Настасья Львовна, кажется, я не подал вам повода думать о себе так дурно…
Он еще раз прошелся по комнате и еще раз остановился.
- Чтобы я у родного своего сына отнимал деньги для собственной забавы! Я только имел в виду его нравственность, более ничего… Впрочем, ему можно, я полагаю, безопасно позволить распоряжаться такою суммою: он малый рассудительный; я хотел об этом прежде все-таки спросить у вас, - думаю себе - все лучше посоветоваться с женою, а вы…
Итак, Владимир Матвеич имел в полном распоряжении 65 рублей в месяц и вполне оправдал доверенность, оказанную ему родителями. В первый месяц он издержал не более 55 рублей. Сюда входили обыкновенные, ежедневные издержки по мелочам, как, например, на извозчика, - и на эти же деньги он запасся духами, помадою, перчатками, купил счеты; для записывания прихода и расхода - маленькую тетрадку; для украшения своей комнаты - литографированный портрет директора, под начальством которого находился, и цветной бумаги для рамки этого портрета…
Владимир Матвеич был, между прочим, большой мастер клеить из цветной бумаги разные коробочки и футлярчики, а также и делать рамки для картинок, которые нимало не уступали рамкам работы Юнкера. В число этих же 55 рублей он был один раз в театре. Остальные за расходом 10 рублей - ассигнацию новенькую, отличного розового цвета, он спрятал в коробочку, нарочно устроенную им для денег. Он предположил заранее непременно каждый месяц откладывать от жалованья хоть понемногу в эту коробочку.
Рамка на портрет директора, светло-голубая с золотом, вышла очень красива, и портрет он повесил над кушеткою. Кушетка же украсилась прекрасно вышитою подушкою, подаренною ему сестрою. Письменный стол его был в величайшем порядке.