«Алхимик», — подумал Фламель.
— На самом деле он полагал, будто знает. — Голос сорвался на крик. — Он думал, что в Париже сумеет закончить свои поиски. Но ему не хватило времени.
Художник осторожно повернул голову. Палач стоял неподвижно. Лицо его стало мрачным. Он положил секатор.
— Я получил приказ не убивать тебя, женщина. А затем отправить тебя в твою родную провинцию. Но мне доверили миссию. И я ее выполню. Невзирая на намерения. Я даю тебе выбор. Говори — или заговорит твое тело.
В голосе женщины не было колебаний.
— Я расскажу.
Париж, XVIII округ, улица Мюллера, наши дни
Последний луч солнца осветил Декларацию прав человека, вставленную в рамку со стеклом. В верхней ее части две женщины-садовницы с крыльями и обнаженной грудью стояли возле треугольника, в центре которого был изображен большой открытый глаз.
Антуан Марка любовался Декларацией, сидя в сломанном кресле. Возвращение из больницы домой на машине «скорой помощи» заняло всего лишь четверть часа, и сейчас он отдыхал, ожидая прихода великого секретаря послушания.
Декларация сверкала под лучами яркого света.
У Антуана всегда щемило сердце, когда он на нее смотрел, пусть даже мельком. Вот уже двести лет она символизировала идеал, ради которого сражались мужчины, и многие из них отдали в этой борьбе свои жизни.
Он питал слабость к варианту 1794 года, в который редакторы, в том числе один брат-масон, добавили несколько статей, а главное — последнюю, под номером XXXV.
Когда правительство нарушает права народа, восстание для народа и каждого слоя народа является самым священным из прав и самой необходимой из обязанностей.
По мнению республиканцев, это была статья, подрывавшая власть, и поэтому впоследствии она исчезла из официальной редакции.
Марка твердо знал, что его слабость к этому документу выглядела старомодной в эпоху, когда верность республиканским принципам с каждым днем все больше превращалась в вышедшее из употребления понятие. Он пытался, однако тщетно, посвятить сына в глубокий смысл революционной декларации, но вскоре был вынужден отступить перед смертельной скукой, которая читалась на лице ребенка. Старинный документ не выдержал борьбы с плазменным экраном и игровой видеоприставкой.
Кого в наши дни волнуют права человека? Время от времени он перечитывал статью исключительно ради удовольствия. Однажды Марка вышел на станции метро «Площадь Согласия», расположенной под местом казни Людовика XVI, и целых четверть часа читал полный текст, выгравированный на плиточном полу.
Он вновь налил в стакан жидкость с янтарным отблеском и задумался над тем, что его больше всего волновало.