— Между прочим, иду к известной тебе особе, — улыбнулся Шеф. — Привет передать? Ты ее видел. В ресторане гостиницы «Москва».
— Увели? — ахнул Егор. — У тех франтиков? Саму Любовь Серову! Вот это да!
— Замечательная, между прочим, оказалась женщина. — Шеф на ходу надел фуражку, проверил, симметрично ли сидит на голове. — Нежная, страстная. Не семи пядей во лбу, но с ней же не в шахматы играть. А ты куда? Видок у тебя — краше в гроб кладут. Неужто помчишься к своей Дульцинее? Не отъевшись, не отоспавшись?
Лейтенант насупился:
— Нету у меня больше никакой Дульцинеи.
— Куда ж ты тогда? Комнату в общежитии отдали другому сотруднику. Твое удостоверение, кстати, у меня в ящике стола лежит. Забери, а то тебе не войти, ни выйти… Слушай, Егор, нахальство, конечно, с моей стороны. После всего, что ты перенес… — Старший майор остановился, не очень старательно прикинулся, что ему совестно. — Может, подежуришь у меня в кабинете, а? На случай, если Сам вернется и станет меня разыскивать. А чего? Деваться тебе все равно некуда. Хоть поспишь по-человечески, на диване. Он мягкий, кожаный. До вечера гуляй где хочешь. В столовку сходи, к Ляхову с Григоряном загляни. Порадуй, что жив и что мы Вассера взяли. Про допрос, само собой, молчок — сам понимаешь. Можешь с ними умеренно выпить. Но к двадцати двум ноль ноль быть на месте, — плавно съехал Шеф с товарищеского тона на командирский. — Дрыхнуть можешь, отлучаться ни-ни. Если со мной захочет говорить Нарком, запомни телефон: Д-65421. Это квартира Любочкиной подруги, она уехала на съемки, а ключи, нам оставила. Недалеко, в Безбожном переулке, в случае чего за десять минут долечу. Ну, а коли я Наркому не понадоблюсь, то пошло оно всё… — Октябрьский сердито махнул рукой. — Объявлю лежачую забастовку, прямо до 22 июня.
Старший майор снова запел, теперь уже не про любовь, а про красных кавалеристов и нырнул в лифт. Дорин же поплелся назад.
Время было только половина восьмого. Зайти к Ваське Ляхову, конечно, неплохо бы, но заноза, засевшая у Егора в голове после того, как шеф сказал про Дульцинею, саднила все сильней.
Телефонный номер больницы имени Медсантруда он помнил еще с тех пор, когда звонил туда с Кузнецкого.
Походил по кабинету.
Снял трубку, набрал две первых цифры.
Передумал.
Еще походил.
Потом, как в омут головой, быстро накрутил: Ж2-23-25.
— Алё. Больница Медсантруда слушает, — откликнулся строгий мужской голос — похоже, тот самый, который в апреле обещал передать Наде про Егорову «командировку», да не исполнил.
— Надежда Сорина, санитарка из Хирургического, на работе? — спросил лейтенант с замиранием сердца.