Глава первая
Чистый нокаут
— По корпусу больше работай, не открывайся, и без фокусов, а то знаю я тебя, портача, — бубнил в затылок Васильков.
А Егор его не слушал. Во-первых, заливал Васильков — не знал он Егора, потому как работал в клубе без году неделя. Во-вторых, слаб он против прежнего тренера, дяди Леши. Это ж надо, перед самым чемпионатом засадили дяде Леше строгача и отстранили от работы за политическую близорукость — брат у него оказался вредитель. В-третьих, был этот Васильков какой-то суетливый, дерганый. Ну а насчет «фокусов» и «портача», это, извините, вообще хреновина на постном масле.
Понять Василькова было можно. Коллектива толком не знает, репутации еще не заработал, а показатели — хуже некуда: всех ребят одного за другим на отборочных повысаживали, один Егор дошел до полуфинала. В прошлом году динамовцы золото взяли, бронзу, еще три места в первой десятке, а в нынешнем вон срам какой, скандал невиданный.
— Ты, Дорин, главное дело, помни: берешь чемпионат Москвы — считай, уже мастер спорта. Это я тебе гарантирую. А в июне финал Союза, сам соображай, — морально стимулировал Васильков, но характер до конца не выдержал, закончил жалобно. — Егор, ты это, ты не подведи, а?
— Не кирпичитесь, товарищ старший лейтенант, всё будет ажур-бонжур, — отмахнулся Егор и на секунду замер перед занавеской, готовясь выйти на публику.
Правильно появиться перед залом — это настрой, это заявка. Вроде эпиграфа к литературному произведению. Зрители сразу должны увидеть: этот выдерет победу зубами, сдохнет, а не уступит. Ну и начинают уважать. А настроение зала вмиг передается противнику. Короче, целая психология.
Вышел Егор красиво: в халате (красно-белом, заграничном), на шее синее полотенце. Легкой, пританцовывающей походкой поднялся на ринг, а судья-информатор бубнил в микрофон:
— Чемпион спортивного общества «Динамо» во втором среднем весе перворазрядник Егор Дорин. 35 боев, 29 побед.
«Из них 14 чистым нокаутом» — мысленно прибавил Егор, для большей веры в победу.
Скинул халат секунданту. Поиграл бицепсами, потом грудными, тряхнул чубом.
Стрижка у него была особенная: сзади и по бокам под ноль, а спереди отпущена длинная пшеничная прядь. Когда откидывал ее со лба, получалось эффектно.