София встала с кровати и подошла к окну. Занимался рассвет. Она раздвинула шторы, открыла подъемную раму. Зябко поежилась — холодный утренний воздух проникал под тонкую ночную рубашку. Внизу по мокрому асфальту шуршали шины. Шуршали голые ветви деревьев. София выглянула в окно.
Клиника занимала старое викторианское здание. Палата находилась в боковой башне на четвертом этаже. За широким перекрестком, за уличными огнями, виднелась вспученная приливом Темза. Над стальными канатами Челсийского моста пролетал баклан, направляясь туда, где в разрывах туч брезжил рассвет.
«Вот прыгнуть бы отсюда вниз и покончить со всем этим раз и навсегда», — подумала София.
У нее за спиной распахнулась дверь. В комнату гарцующей походкой вошел Ричард Шторм, со своей идиотской улыбкой и букетом роз и фрезий. Цветы он держал в вытянутой руке, как фокусник, который на глазах изумленной публики извлекает букеты из цилиндра.
— Доброе утро, — сказал он. — Я вернулся. Как мы себя чувствуем?
— Рада вас видеть, мистер Шторм, — тихо проговорила София. — Мне нужна ваша помощь.
Бум-бум. Бум-бум. Бум-бум.
Отыскав — между портретом демона Асмодея и фотографией Огопого, цеуглодона с озера Оканаган, — свободную полоску желтых обоев, Шторм бился головой о стенку. В промежутках между ударами он стонал, и в стоне его явственно слышалось: «София, София». Шторм предавался этому занятию более получаса, и Бернард уже серьезно опасался за собственный рассудок.
Секретарь «Бизарр!» плавал в виртуальном пространстве Интернета, вылавливая последние сообщения о некоем пикси, который, стартовав с острова Баффинова Земля, пересек Гудзонов залив и теперь, судя по всему, направлялся в глубь материка в сторону Саскатуна. Покачиваясь на своей табуретке, Бернард время от времени отбивал пальцами дробь на клавиатуре — он поддерживал связь с девчонкой по имени Гвен, дочкой рабочего медного рудника. В настоящее время она сообщала, что маленького — ростом четыре дюйма — зеленого человечка в форменной фуражке лесничего якобы видели на заброшенном пшеничном поле, где он самозабвенно пек овсяные печенья. Работа с Интернетом требовала предельной собранности, а человек, методично бьющийся головой о стену — бум-бум, София, София, бум-бум, — кого угодно мог свести с ума.
Наконец Бернард не выдержал. Возведя к потолку ангельские очи, он выключил компьютер и развернулся. Шторм стоял в углу и мерно покачивался, чем, собственно, и достигался контакт лба со стеной.
— Мне почему-то кажется, что ты чем-то расстроен, — сказал Бернард.
Шторм оглянулся; в глазах его отразилось искреннее изумление, словно он до сих пор и не подозревал, что в комнате, кроме него, кто-то есть.