— Я в отчаянии, — пробормотал он. — Вот как это называется — в отчаянии.
Тем не менее он прекратил биться головой о стену, прошелся по комнате и в задумчивости остановился у странного растения с двумя похожими на выпученные глаза наростами.
Бернард молча наблюдал за ним. Он уже пришел к печальному заключению, что его американский коллега болен. Теперь он склонялся к мысли, что положение даже хуже, чем можно было предполагать. Синие круги под глазами, потухший взор, неестественная бледность — Бернарду это не нравилось. Очень не нравилось. К тому же он сам был подвержен приступам ипохондрии и не любил забивать голову подобными вещами.
— С тобой такое бывало? — спросил Шторм. — Когда хочется — просто — налить женщину в стакан и выпить ее всю — вместе с телом и душой — одним глотком.
Бернард задумчиво наморщил лоб:
— Боюсь, что нет. Видишь ли, я верю, что каждому воздастся… ну и так далее… То есть мне самому доводилось умирать и мною кормились черви — но только не из-за любви.
Шторм не понял, что хотел сказать Бернард, и пожал плечами:
— Поверь мне, ты ничего не потерял. Но клянусь Богом, я ее не понимаю.
— Я слышал, что такое бывает, когда влюблен.
— Да я о другом. Я имею в виду Харпер. Я не понимаю, зачем она заставила меня вмешаться. Что у нее было на уме?
Бернард не ответил. Оттолкнувшись ногой от пола, он развернулся на 180 градусов. У него имелись свои предположения относительно мотивов, которыми руководствовалась Харпер, но он считал, что ему пока лучше помалкивать.
Шторм поднял голову и растерянно огляделся. Он словно впервые видел все это: журнальные обложки с фотографиями экзотических существ; аквариумы с формальдегидом, в котором плавали странные твари; державших каминную доску атлантов; плотоядный кактус, высокие окна, за которыми раскинулось угрюмое зимнее небо.
— Ей что, все это принадлежит? — спросил он. — Все здание? Откуда у нее деньги?
Бернард улыбнулся. Так-то оно лучше. Он любил посплетничать. Странно, что именно этот вопрос до сих пор почему-то совершенно не интересовал Ричарда Шторма.
— Ага, — сказал Бернард, многозначительно тряся холеным пальцем. — Я вижу, Харпер не рассказывала тебе о своем отце. О своем Магуитче[31]…
— Магуитч? Что за странное имя? Неужели ее отца звали Магуитч?
Бернард шумно вздохнул:
— Да нет же, отца ее звали совсем не так…
В следующий момент внизу звякнул ключ, загремели запоры. Бернард приложил палец к губам.
Из холла донесся голос Харпер:
— Как вы полагаете, не являются ли сетчатые своды, которые встречаются в средневековой архитектуре, подсознательной реконструкцией раковин древнейших моллюсков?