— Пойдемте, — тронул Рустама сержант, — Он тут сам справится.
Пятясь, сапер вышел из дома, разматывая моток шнура. Отогнал Рустама с сержантом за угол, встал рядом, глянул по сторонам.
— Никто там рядом не швенькается?.. Внимание! — прижал он к щеке черный отросток микрофона рации, — Я — четыреста третий! Обнаружил мину на восточной окраине кишлака, провожу подрыв. Внимание всем! Повторяю….
Выбрал слабину шнура, высморкал пыль, сухо сплюнул.
— Ну все, кто не спрятался — я не виноват… — и коротко дернул шнур.
Взрыв невидимой кувалдой долбанул по барабанным перепонкам, скакнул отраженным эхом по выгоревшим стенам дувалов, прошелестел вышвырнутыми камешками в пыльной зелени виноградника. Рустам запоздало присел.
— Ну, я пошел, — сапер скучающе наматывал шнур на локоть, — Еще чего интересного найдете — звоните…
— Тоже мне, профи! — с досадой фыркнул ему вслед Рустам, — Так-то и я умею. Можно было и не звать, сами бы справились…
— А на фига? — резонно возразил сержант, колупая облупленный нос, — Если б его не было — тогда понятно. А если он — вот он? Нефиг, каждый баран за свои яйца отвечает. А подорвали бы мы сами, так нас бы потом и задрали: мол, почему сапера не вызвали? Оно нам надо?
— Слушай, Саш… — дошло вдруг до Рустама, — А ты ведь мне это… Жизнь спас, а? В общем… Спасибо, старик.
— Спасибо — много, — отмахнулся сержант, — три рубля в самый раз будет! Да шучу, шучу… Этот кумган — фигня, в общем-то. Вернемся — я вам расскажу, какие тут приколы эти кенты устраивают.
Хорошей школой был Афган для Рустама. Настоящей. А то, что оставил он о себе память в виде засевших осколков, да тифа с желтухой — что ж, а у кого не так было? Работа такая. Вот, правда, то, что еще долгое время потом чувствовал себя неуютно при езде в кабине машины — это да, напрягало. Страшно не нравилось ездить по наезженной колее, да и вообще — ужасно хотелось выбраться на крышу, как в бэтээре: так оно и привычнее, и безопаснее… Потом прошло и это.
Курсовую работу Рустам защитил на «отлично». И стенд с макетами его мин и по сей день стоит в классе минно-подрывного дела, как учебное пособие. Однако, как мудро подмечали древние: кого любят боги — тому они посылают много радости и много страданий. А проще говоря, судьба не дает своим любимцам счастья без горьких довесочков. В качестве довесочка к своей выстраданной пятерке за курсовую работу Рустаму досталось трое суток гауптвахты. А дело было так.
Защитив курсовую, Рустам сразу же испытал прекрасно знакомый всем исследователям зуд неудовлетворенности. Эдакой логической незавершенности, если хотите. Теоретические исследования требовали незамедлительного испытания их на практике, ну никак не могло быть одного без другого. Сторонникам «чистой» науки, рыцарям голой теории адресуем изречение Михайлы Ломоносова: «Посев научный да взойдет для жатвы народной!». А всем тем, кого хлебом не корми, а дай просчитать возможные опасные последствия эксперимента, и под этим соусом запретить сам эксперимент, напомним случай из практики работы академика Сахарова, отца водородной бомбы, а также общепризнанного либерала и правозащитника.