Мы некоторое время молчим, сидя друг напротив друга на кровати. Йоко сидит, обхватив руками колени, задумчиво выпускает дым к потолку и смотрит на меня.
— Ну, и как тебе в теле Алисы? — любопытствует она.
— Не так здорово, как может показаться, — отвечаю я.
— Да? — усмехается Йоко. — А мне казалось, что очутиться в таком теле — мечта любой женщины. Алиса была само совершенство. Ни одного изъяна.
— Дело не во внешности, — говорю я. — Мне кажется, у меня изменился характер. Потому-то я сюда и приехала. Мне нужно узнать, какой была Алиса.
— Ну как, много уже узнала? — Йоко грациозно ложится на бок, поставив пепельницу перед собой на простыню.
— Немало. Но сегодня я узнала о ней такое, что до сих пор слегка в шоке.
Йоко стряхивает пепел.
— А уж я в каком шоке… Как же ты меня надула, дорогуша!
— Ты сама не дала мне рта раскрыть, — возражаю я.
5
Денег мне хватит только на обратную дорогу: всё, что у меня с собой было, я истратила здесь.
— Вадим, огромное вам спасибо. И простите, если заставила вас пережить боль вновь.
Вадим появляется в дверях фотолаборатории.
— Вы говорите так, будто покидаете нас.
— Да, простите, я больше не могу стеснять вас.
У него в лаборатории проявляются снимки, которые он сделал вчера. Он фотографировал меня во дворе дома. Для одного снимка — на качелях — он попросил меня надеть короткую белую шубку Алисы.
— Какое стеснение, о чём вы?
— Боюсь, мне пора домой.
Мы сидим за кухонным столом. Тусклый белый свет зимнего дня льётся в окно, падает крупный снег. Вадим купает чайный пакетик в своей кружке, то вынимая его из чая, то погружая снова.
— Я понимаю, Натэлла… Но как мы скажем это Лизе?
Я поворачиваю свою кружку по часовой стрелке, потом начинаю поворачивать в обратную сторону. Тёмная чайная поверхность покачивается и блестит.
— Но ведь ей же было ясно сказано, что я не её мама.
— Умом, она, может быть, это и понимает, но её сердце хочет верить в чудо.
Признаюсь: у меня в душе натужно ноет какая-то струнка при мысли, что приходится покидать Лизу. Возле моего сердца пригрелось маленьким пушистым котёнком новое чувство — к ней. Но, с другой стороны, моё сердце болит о Маше: как она там?
К возвращению Лизы из школы я готовлю обед. Её любимый сладкий яблочный пирог и мясные тефтельки с картофельным пюре, творожная запеканка с изюмом и ананасом и ореховый рулет с кремом — вот сегодняшнее меню. Не хочется думать, что этот обед прощальный, но, по сути, это так.
Лиза в восторге от всех блюд, а после обеда она хочет лепить во дворе снеговика. Я сажаю её к себе на колени, а Вадим, подвинув свой стул, садится перед ней. Тёте Натэлле пора ехать домой, говорит он.