— Вот приедет государь, паду ему в ноги, и пушай он решит, как быть.
— А ты хорошо помыслил, Андрей Тимофеевич? — совсем чужим, незнакомым голосом холодно спросил Воротынский. — Али ты уж и бога не боишься?
— Пущай его тати боятся, а православному человеку одна надежа — на него уповать, — упрямо проскрипел Долгорукий и молча вышел, даже не перекрестившись на иконостас. Это уже оскорбление не мне — хозяину дома, если только я правильно запомнил уроки дьяка Висковатого.
Так и ушел. И серьги не забыл прихватить.
— Ты все понял, фрязин? — тихо спросил Воротынский, продолжая сидеть за столом.
Я неопределенно пожал плечами.
— Значит, ничего не понял, — сделал вывод Михайла Иванович. — Видоков-то и впрямь у нас нет. А раз ты иноземец, жеребий решит — кто прав, а кто виновен. Но ништо, господь тебя не оставит, — неуклюже успокоил меня он.
«Это что же получается?! — возмутился я. — Если судьба улыбнется старому козлу, а не мне, значит, я — вор?! Нет уж!»
— А иначе никак?
— Иначе можно, токмо выйдет еще хуже, — пояснил Воротынский. — Коль ты в сечах за Русь бился и кровь пролил, к тому ж осесть здесь решил, и не ныне, а давно, — можно и своим посчитать. Думаю, государь тут препон чинить не станет — напротив. Но тогда, ежели Долгорукий царю челом на тебя ударит, вам с ним поле назначат. Теперь хоть уразумел, почему хужее? — И посмотрел жалостливо.
Про поле я уже слыхал и до этого. Этим словом здесь именуют дуэль. Когда знатные люди своего спора не могут разрешить миром, устраивается поединок. Условия как на рыцарском ристалище. Даже обстановка похожая, то есть поле огораживается веревками, ну а дальше на него выходят спорщики. Выбор оружия — привилегия ответчика. Считается, что господь незримо поддерживает правую сторону и она обязательно должна победить. Умных людей, если они были неправы, это не смущало. Те полагались на иное — авось бог отвернется. Не вечно же он смотрит на людей — и всевышний нуждается в отдыхе.
«Бросим жребий?» — предложил в «Иронии судьбы» один из друзей, не зная, кого отправить в Ленинград. «Мы не будем полагаться на случай», — сурово заявил другой.
Правда, в итоге они загрузили в самолет все равно не того, кого надо, но я закусил удила. К тому же отчего-то у меня появилась уверенность, что судьба — если бросят жребий — выберет не мою, а противоположную сторону, как наказание за попытку обойтись «малой кровью», а дуэль по крайней мере дает одинаковые шансы.
— Хочу поле! — твердо заявил я, и тут пришло в голову другое. — Так если я его… то как женюсь на Маше? — растерянно пробормотал я, воззрившись на Михайлу Ивановича.