— Но почему?
Сьюзан уставилась в огонь, словно боясь высказать это вслух.
— Потому что, теперь у меня есть причина, чтобы расстаться с ним, — выдохнула она и подтянула колени к груди, уперев каблуки в край стула.
— Я была несчастна, — мягко произнесла она, — и одинока.
Она, наконец, повернулась и взглянула на Шон.
— И на самом деле причина не в нем.
Шон кивнула, ожидая продолжения.
— Я не хочу думать, что толкнула его на это, но вероятно, так оно и есть, — призналась она. — Меня не интересовал секс с ним и… Боже, и мы совсем не разговаривали.
Она снова вздохнула, удивляясь, что же такого есть в Шон, что ей легко говорить с ней о таких вещах.
— Я даже думаю, мы перестали нравиться друг другу.
— Но когда-то ты была влюблена в него, — сказала Шон.
— Да, я думала, что была. Иначе, почему бы я вышла за него?
— Все твои подруги выходили замуж, твоя семья считала его идеальной парой для тебя и все такое, — предположила Шон.
Сьюзан грустно усмехнулась.
— Именно. Весомая причина, не так ли?
— Двадцать лет пролетело…
— Да, — пробормотала Сьюзан, — и я не хочу, чтобы еще двадцать прошло также.
Они снова помолчали, Сьюзан подошла к морозильнику Шон и достала им еще по бутылке пива, с улыбкой заметив, что Шон прикуривает две сигареты.
— Почему приют?
Сьюзан не сводила глаз с Шон, беря сигарету.
— Однажды он помог мне, — тихо сказала Шон, — Это моя плата.
— Ты подверглась насилию?
Шон покачала головой.
— Моя мама. Я была просто ребенком для битья, когда ее не было рядом.
Сьюзан уловила боль в голосе собеседницы, несмотря на то, что это случилось давно. Она пожалела, что стала выпытывать.
— Все в порядке, — заверила Шон, как будто прочитав мысли Сьюзан. — Я стараюсь больше не вспоминать об этом и тем более не рассказывать. Я лечилась пять лет.
Она заставила себя улыбнуться.
— Надеюсь, этого достаточно.
— Я могу спросить, что произошло? — осторожно поинтересовалась Сьюзан.
— Это очень длинная история, — медленно и тихо произнесла Шон. — Я ее никому не рассказывала, кроме своего врача.
Она удивилась, почему собирается рассказать ее сейчас этой посторонней женщине.
— Ты уверена. Что хочешь ее услышать?
— Если ты готова рассказать, — ответила Сьюзан, подкладывая хворост в костер. Она всматривалась в лицо Шон, пытаясь угадать, какую боль вынесла эта женщина много лет назад. Прошло некоторое время прежде, чем Шон заговорила.
— Когда я была маленькой, я думала, что у моего отца просто плохой характер. Он часто шлепал меня, чтобы научить держать язык за зубами. Но когда я подросла, мне было девять или десять, я поняла, что он все время ищет причину, чтобы ударить. Не только меня, но и мать тоже. Особенно ее.