— Приказа не будет.
— Но…
— Вызвать ко мне бурятов. Урга сама откроет нам ворота…
Меня здорово качнуло. В ногах появилась неожиданная слабость, но лишь на мгновение. Потом я встал из-за столика, взял ресторанный нож и, не глядя на Лану, попробовал полоснуть ладонь. Не резать вены мне мозгов ещё хватало. Нож был слабо заточен, пришлось нажать посильнее. Первая царапина оказалась не очень глубокой, зато на срезе второй сразу набежали рубиновые капли крови. Я поднёс руку к её губам. Она подняла на меня совершенно чужой взгляд и впилась в мою ладонь…
Это было странное ощущение. Не как в кино, не как в художественной литературе и уж совершенно не так, как я бы мог себе представить всего пару минут назад. Я не был готов к такому.
Лана наслаждалась моей кровью с безумством зверя. Её язычок раздвигал края раны, пробегая её по всей длине или жадно проталкиваясь поглубже. Её зубы стискивали мою ладонь, словно бы выжимая, выдавливая красную солёную жидкость, которая сейчас возвращала ей жизнь.
Она едва сдерживала то ли удовлетворённое урчание, то ли недовольное рычание. Её пальцы так впились в мою руку, что я не смог бы вырвать ладонь силой, даже если бы попробовал ударить её. Меня захлёстывала самая сладкая боль, казалось, я на миг понял, что такое истинное самопожертвование. Это не милостыня, не дарение денег или чего-то материального, не просто накормление голодного, а осознанное спасение человека ценой собственной крови! Не рядовое медицинское переливание, а максимально реальный факт добровольной отдачи части себя для питания другого, потому что иначе этот другой умрёт. Вот только была ли Лана человеком…
— Тебе лучше? — тихо спросил я, когда она с трудом отпустила меня и дважды облизала губы.
— Да-а… — Её шёпот был едва слышен. Она откинулась к стенке, чуть запрокинув голову и прикрыв глаза. — Ты очень вкусный. Твоя кровь похожа на дорогое выдержанное каберне…
Я достал из кармана носовой платок с намерением перевязать ранку, но она абсолютно не кровоточила.
— Не бойся, я всё вылизала. Никакого заражения тоже не будет. Но больше не делай так, иначе когда-нибудь я сама возьму твою кровь.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты понял.
Она подняла на меня круглые, лучистые глаза. В них не было красноватого отблеска, не отсвечивали три шестёрки и не скалился холодный череп луны. Но было бы столь же глупо искать в них благодарность, признательность, ласку. И тем не менее я вдруг понял, что эту женщину я не оставлю никогда. И что ещё страшнее — я сам буду искать возможность ещё раз предложить ей свою кровь…