Дружки оруженосца завопили от страха. И бросились к двери, прочь от Щена, который кровожадно закружил возле Пиллора.
Брант пропустил их и подошел к девочке.
В вытаращенных глазах Пиллора стоял ужас. Он зарыдал, что-то бессвязно бормоча, бросил меч и пополз, помогая себе уцелевшей рукой, подальше от них.
Брант сказал:
— Уходим. Скорее.
И посмотрел на Щена — отчего-то без всякого удивления.
Дарт направилась вслед за мальчиком к двери.
— Отзови своего демона, — напомнил он.
У нее не было сил спорить.
— Ко мне, Щен.
Словно не слыша, тот продолжал бешено носиться вокруг Пиллора. Вздыбив гриву, изрыгая из пасти огонь.
— Ко мне! — сказала Дарт строже. Она помнила, что случилось с другим мужчиной, в птичнике школы Чризмферри. Видела, каков бывает Щен в неистовстве. И в глубине души желала того же Пиллору.
А Щен словно бы чувствовал это. Он оглянулся на нее, и в его сверкающих глазах она увидела отражение собственной ярости. И еще что-то — не от этого мира. Чего — понять не могла.
Оба жаждали крови — и он, и она. Но тут Брант взял ее за локоть, мягко и настойчиво подтолкнул к двери.
— Ко мне! — снова приказала она. — Быстро.
Щен остановился. Пиллор застонал, пополз к стене. По полу за ним тянулся мокрый след — видно, обмочился со страху. Но больше ему ничто не угрожало. Щен наконец послушался. Недовольно потрусил к Дарт.
От него пахло горелой кровью — ее собственной. А может, и кровью Пиллора.
Едва выйдя в коридор, они услышали крик на главной лестнице:
— Демон!
Брант взглянул на девочку. В изумрудных глазах его она заметила золотые искорки.
— Куда теперь? — спросил он.
— Сюда, — сказала Дарт и торопливо повела его в другую сторону, к черной лестнице, лабиринтам коридоров и комнат, где жили слуги подземных обитателей и рыцарей Ташижана.
— Он исчезает, — сказал Брант, посмотрев на Щена.
— Кончилась Милость, которая дала ему плоть.
Тут Щен растаял вовсе, снова стал призрачным — и как раз вовремя. Распахнулась одна из дверей, вышел, привлеченный переполохом, в коридор старенький слуга. Щен пробежал прямо сквозь его ногу, и Дарт с Брантом поспешили поскорее пройти мимо.
Добравшись до черной лестницы, они спустились бегом на целый пролет.
— О какой Милости ты говорила? — спросил Брант по пути.
— О такой. — Девочка обернула плащом раненую руку, прижала к груди. — У меня в крови.
Она понимала, что приоткрывает тайну, которую никому не следует знать. Но выдумывать отговорки не было ни сил, ни желания. Да и странный мальчик этот, казалось, знал больше, чем хотел показать.
Как он нашел ее, к примеру, в той комнате?