Так я был предоставлен сам себе в споре с таким ловким противником, как рассудок. А на другой день, встретившись в школе с Витькой, я рассказал ему все, не исключая признания Громова. Но Витька выслушал меня без большого интереса. На Громова он был очень обижен и считал его зазнайкой. С тех пор, как в Витьку попала стрела, он стал очень обидчивым и требовал от всех, чтобы его все уважали и признавали его заслуги. Выслушав меня, Витька сказал:
- Обыватель! Неужели тебе неизвестно, что наука никому не верит на слово и даже на честное. Она требует проверки и неоспоримых доказательств.
- Но это же Громов сказал! А он врать не будет.
Витька посмотрел на меня с презрением и хмыкнул носом.
- Громов? А что для науки Громов? Пустой звук. Она и великим людям не верила на слово - Ньютону, Дарвину, Эйнштейну и требовала от них доказательств.
- Но если Громов и тот мальчик одно лицо, то и Дарвину до него далеко вместе с Ньютоном.
Витька посмотрел на меня, как мне показалось, с жалостью, а потом отвернулся. Только перед самым звонком он сказал:
- Дарвин доказал, что мы происходим от обезьяны, Ньютон открыл уйму всяких законов, а твой Громов что сделал?
- Сумел прожить много миллионов лет. Этого не сумел бы, наверное, даже твой Дарвин вместе с Ньютоном.
- Обыватель! Да это же не Громов прожил, а тот, которого нашли и теперь изучают...
- Мальчик-то? Так это же Громов и есть.
- И ты в это веришь? Без всяких доказательств? На честное слово? Мракобес!
Меня страшно испугало это слово. И откуда только Коровин его выкопал, уж не из своих ли справочников и энциклопедий? И что это означает по смыслу? Наверное, что-нибудь очень плохое. Мне вдруг показалось, что это слово приклеилось ко мне. Есть такие слова, которые приклеиваются к человеку па всю жизнь так, что и пе отодрать.
Во время урока я все время мысленно спрашивал себя: неужели я мракобес? И почему? Только потому, что поверил Громову. Но это же не от меня зависело, что я поверил. Да и как я мог не поверить? Уж очень он похож на мальчика, про которого читал.
Когда мы вышли вместе с Коровиным из школы, он все время молчал и с жалостью смотрел на меня. Потом я не выдержал, попросил его тихо:
- Слушай, возьми это слово обратно.
- Какое?
- Мракобес.
- Нет, не возьму,- сказал Витька.
- Возьми, пожалуйста,- просил я. - Ну, возьми. Разве это трудно?
- А ты осмысли свое поведение и осуди его. Тогда возьму это слово обратно.
- Я не вижу в своем поведении ничего плохого.
- Ну, до завтра,- сказал Витька.- Придет время, ты осудишь.
Время шло, а я себя еще не осуждал. Не то, чтобы мне не хотелось осуждать себя, а дело было сложнее. Витька, собственно, добивался, чтобы я осудил не только себя, но и Громова. В этом была его главная цель.