– Останови, – сказал я. – Стой, говорю.
– Ну, в чем дело? – Чак притормозил на краю площадки и обернулся.
– Я не хочу сразу соваться в Большой дом. Не хочу, чтобы в Херсон-Граде пока что вообще знали, что я вернулся. Если с этой «Крылатой могилой» что-то важное связано, значит, сначала туда надо.
– Ну так и поехали туда.
– Чак, я – или управитель этого города иди очень на него похож. У меня белые волосы и бледная кожа. Охрана на воротах меня узнает. Значит, мне надо внутрь тихо проникнуть, незаметно. Здесь, как у гетманов, совет правит?
Убрав ногу с прикрученной к педали колодки, он передернул рычаг, «Каботажник» дрогнул, к двигатель заработал вхолостую. Чак повернулся на сиденье, достав из-под него флягу, сделал несколько глотков, протянул мне. Я тоже отхлебнул – это оказалась кукурузная водка – и вытер рот.
– При Августе, папаше твоем, так. и было, – объяснил карлик. – Ну или он не твой панаша, уж и не знаю я теперь. При нем совет был, а он как бы глава совета. А после ты, как в Большом доме воссел, весь базар под себя подмял. Совет, понимаешь ли, из нескольких крупных этих состоял… арендаторов. Они дела вели в Херсон-Граде и целыми районами его владели, землю на которых внаем сдавали пришлым торговцам. Август же со своим ополчением им как бы защиту обеспечивал, ну и совместно они были правительством Херсон-Града. Но ты дело иначе повел. Арендаторов частью убили, часть сбежала, имуществом ихним завладел – и стал единовластным хозяином базара. Тогда большая резня была, много крови пролилось. Ну и потом…
Я слушал внимательно. Делам Марка Сида в Инкер-мане можно было найти оправдание. Он стравил гетманские Дома – ну что же, рабовладельцы угрожали Херсон-Граду. Но то, о чем говорил карлик…
– Только все равно не один Марк Сед в Херсон-Граде правит. – продолжал он, забирая у меня флягу и снова прикладываясь к. ней. – Есть еще Мкра, она навроде воеводы, ну как все равно Лонгин в Инкермане. Только Лонгин старый, солидный, а Мира молодка, сама подраться не дура, во все походы ходит. Убийца, короче, любит это дело. Лонгин, впрочем, говорят, тоже рубака тот еще.
Я выглянул в окно. За крышами глиняных лачуг виднелась стена Херсон-Града и крошечные фигурки часовых на ней. От площадки со скважиной в ту сторону шла извилистая дорога, и на краю ее вдруг появился мальчишка-оборванец. Меся босыми ступнями грязь, он волочил за собой на веревке волосатую тушку мелкого мутафага. Остановился, разинув рот, в котором не хватало несколько зубов, уставился на «Каботажник». Постоял немного, развернулся и помчался обратно, бросив веревку.