– Джемми, ты, кажется, прав; я болен, я схожу с ума.
– Райт, что за идея, что с тобой? – вскричал Джемс.
– Хорошо, Джемми, я скажу тебе, но ты никому ничего не должен говорить. Согласен?
– Ну, конечно же, говори.
Капитан закурил новую сигару и после небольшого молчания начал:
– Это началось недавно. Вернее, с той ночи, как я согласился лечь в комнату привидений. Нечего тебе и говорить, что в привидения я не верил и ничего не боялся.
– Ну, еще бы, – искренне вставил Джемс.
– В комнате было душно; я открыл окно и вскоре задремал. Сколько прошло времени, не знаю, но внезапно, точно от толчка, я очнулся: в комнате слышался шелест, ну, точь-в-точь, как от женского шелкового платья; пряный запах лаванды ударил в нос.
А это из шифоньера, что открывал давеча Гарри, и шелестят от ветра занавесы на окне, – подумал я и совершенно спокойно взял сигару и зажег спичку.
При свете спички между складок кроватных занавесей я ясно увидел прекрасную женскую ручку, на пальце которой сверкал дорогой бриллиант.
Занавесы тихо шелохнулись, и в образовавшуюся щель заглянуло женское личико. Страшно бледное, с большими черными глазами. Черные локоны были украшены чем-то вроде короны, а на шее лежала нитка розовых кораллов.
Я остолбенел.
Догоравшая спичка обожгла мне пальцы и заставила очнуться.
Все погрузилось во мрак.
Вскочить, зажечь свечу было делом одной минуты. Занавесы на окне тихо колебались, хотя на воздухе не было ни малейшего ветерка; в этом я вполне убедился, поднеся зажженную свечу к открытому окну.
Осмотрев еще раз двери и замки, я снова лег. Сон бежал меня.
С сигарой во рту, вспоминая все мелочи, я старался дать себе отчет в виденном, невольно, время от времени, посматривая на то место, где явилось видение.
Ты, конечно, знаешь свойство лучших бриллиантов Индии, быть мертвыми при хорошем освещении и, напротив, в темноте, при малейшем луче света, играть и блестеть, как звезды.
– Ты вспоминаешь об ожерелье индийской богини Дурги? – спросил Джемс.
– Ну да. Такой же точно свет, вернее, игру света я видел при вспышках мой сигары между складок постельных занавесей.
Докурив сигару, я снова встал, снова все осмотрел – и опять тщетно.
Больше я уже не ложился.
На другой день Гарри приказал сдвинуть шифоньер в угол и за ним, как и предполагали, оказалась дверь в таинственную комнату.
Воспользовавшись присутствием слуг, я распорядился подобрать занавесы у кровати, объясняя это невыносимой жарой.
Днем я совершенно забыл о ночном приключении и, ложась спать, не вспомнил даже о нем.
Среди ночи чувствую струю холодного затхлого воздуха. Открываю глаза.