В следующий мой приход к Коле вместо "Сикстинской мадонны" на стене я увидел изображение Офелии.
Офелия висела в той же самой рамке, которая недавно обрамляла "Сикстинскую мадонну". Аспирант был не настолько богат, чтобы иметь две рамки, и не настолько плюралистичен, чтобы молиться одновременно двум богиням.
Показывая взглядом на изображение Офелии, Коля прочел стихи:
Звукоподобие проснулось,
Лицом к поэту повернулось
И медленно, как автомат,
Сказало:
- Сегодня вставил ты глаза мне
И сердце в грудь мой вогнал.
Уже я чувствую желанье,
Я, изваянье,
Перехожу в разряд люден.
Я внимательно слушал. На этот раз кто-то изобразил Офелию не с помощью линий и красок, а с помощью слов, и куда более точно и поэтично, с полным пониманием, что Офелия скорее знак, чем человек, или (что еще точнее) знак, слившийся с человеком совсем по законам сна, - сна, однако же ставшего реальной действительностью.
- Чьи стихи? - спросил я Колю. - Ваши?
- Нет, не мои. А Константина Вагинова. Ходит по Петроградской стороне и Васильевскому острову замечательный поэт и с помощью слов и ритма раскладывает века, как карты, и снова их соединяет. Он живет одновременно и в древней Александрии, и на Петроградской стороне, и в далеком будущем. Да, он настоящий поэт.
- Вам вредно слишком увлекаться поэзией, - сказал я. - Вы пишете диссертацию, и не о древней Александрии, а о такой прозаической вещи, как животная клетка.
- Но изучая клетку, - перебил меня Коля, - я высказываю гипотезу о возможности бессмертия, заложенной в этой клетке.
- Бессмертие! Бессмертие! Далось оно вам. Представьте себе лавочника, стоящего у своего прилавка не дни и годы, а тысячелетия. Вот что на деле означает ваше бессмертие.
- Но, во-первых, тогда не будет бакалейных лавок, и, кроме того, человек, не меняясь анатомически, будет меняться духовно.
- А вы имеете представление об автоматических людях?
- Пока нет.
- Ваше "пока" продлится не больше века. Я вспоминаю одного своего хорошего знакомого мудреца Спинозу...
- Позвольте, - перебил Коля, - от Спинозы нас отделяют века.
- Века? Согласен. Но я говорю не об этом Спинозе, а о другом, составленном из реализованных формул и гипотез.
- Вы несете какую-то чепуху, бред.
- А может, я хочу вам рассказать сюжет научно-фантастического романа, который пишу по ночам, когда в коммунальной квартире все спят и стоит такая тишина, какая бывает только в межзвездных вакуумах Вселенной.
- Почитайте как-нибудь отрывок из своего фантастического романа, - сказал Коля. - Или вы думаете, что я буду вас бранить за то, за что ругал Уэллса?