– Ну? – требовательно спросил Рамос, еле сдерживая нетерпение. – Будешь притворяться и утверждать, что она собиралась только развлечь публику, что тут нет неуважения и выражения неверности?
– Естественно, смысл – в глазах смотрящего, – ответил я. Известно, что некоторые жрецы и оракулы используют растения, вызывающие видения, чтобы предсказывать или толковать различные события, но выдвинуть предположение, что действия Священного Совета зависят не от указов Амона, а от дыма собственных слабостей и жадности – очень страшный грех. Некоторые даже назвали бы это предательством.
Рамос рассмеялся, но не потому, что ему было весело.
– Это последний свиток, но далеко не первый. В прошлый раз она нарисовала бабуина, который настолько боялся ягнят, что вынужден перерезать их беззащитные глотки, отчего почва под ним оставалась коричневой и бесплодной, а земля под ягнятами стала плодородной от крови и зазеленела. Ей недостаточно намеков на богачей и членов царской семьи. Теперь она взялась высмеивать и Священный Совет Амона.
– Твоя дочь всегда защищала слабых, – отметил я. – И неудивительно, что она против того, чтобы проливалась кровь по Указу Фараона о реформах.
Он выдохнул так, будто ветер перестал надувать его парус, и внезапно успокоился.
– Похоже, что она считает, что Амон, стараясь извести кучку бунтарей, сам дает им жизнь. Или я ее неправильно понял? – Я покачал головой, и Рамос на секунду уставился на меня. – Даже я не смогу обеспечить ей безопасность, если она будет продолжать в том же духе, – наконец признался он.
Я же не мог сказать, что сам факт ее рождения ставил ее в опасное положение.
– Асет никогда не будет в безопасности, пока есть люди, считающие, что она может стать преградой на их пути к трону, – сказал я вместо этого, – но она следует учению Тота и Исиды, как ты и хотел. Ты не можешь не гордится ее сильным чувством маат.
– Никогда больше не пытайся меня умасливать! – прогремел он. – За то, кем она стала, мы с тобой вместе должны делить и ответственность и похвалу!
– Но это ты меня выбрал, – ответил я, – и ты сам – прочный фундамент, на котором Асет построила свой дом, и огонь, который отгоняет от нее тьму. Неудивительно, что она тебя так высоко ценит… возможно, слишком высоко, ведь она даже от Верховного Жреца Амона ждет слишком многого. Если ты то и дело роняешь шар-другой… – Я пожал плечами, так как не сомневался, что в конце этого рассказа в рисунках жонглер – это Рамос.
Сделка, которую он заключил с Хоремхебом, чтобы стереть ересь Атона из памяти Народа Солнца, также сдержала и безграничные амбиции его госпожи, которые всегда были что обоюдоострый меч. Все потому, что после того, как Эхнатона отправили в ссылку, последователи Еретика не рассеялись, а продолжали верить в своего бога, воздвигая святилища и самостоятельно обращаясь к Атону. Таким образом они поняли, что им не нужен жрец, который будет выступать от их имени. Если подобная практика распространится, влияние жрецов Амона окажется под небывалой угрозой, какой не было даже во время Еретика. А теперь Асет бросила Рамосу в лицо тот риск, на который он пошел из-за нее, изобразив его бога таким, каким его сделал Хоремхеб, – жестоким и злым, как и любой смертный.