Хотя когда я вспоминаю об этом сейчас, меня беспокоит не то, что сказала Асет, а то, чего она не сказала. Я так и не заговорил с ней о том, зачем ей все эти истории в свитках. Хотя, если бы не они, Асет не стала бы моей женой. Так что кто я такой, чтобы спрашивать, чем руководствуются боги, управляя нашей судьбой?
День 3-й, второй месяц засухи
Я встал рано и работал за столом, и вдруг услышал крик Асет. Я побежал сперва в детскую, потом в нашу спальню, и обнаружил, что она сидит на полу, а по ее щекам текут слезы. Она прижимала к груди Тули, качая его безжизненное тело, моля богов позволить ему остаться.
Я положил руку жене на плечо, она посмотрела на меня, и я заметил загнанный взгляд, который видел лишь однажды – в ту ночь, когда ее любимая Анхес погибла от рук ее матери. Их общей матери.
– К-когда я встала с лежанки, Тули не открыл глаза, т-так что я хотела сказать ему, что я… – Она набрала воздуха. – Он б-был уже холодным.
– В последние месяцы у него сильно болели суставы, – прошептал я, стараясь утешить ее. – Шестнадцать лет – это очень много для собаки.
– Но это так непохоже на Тули, он ушел, даже не разбудив меня… даже не попрощавшись. – В ее голосе слышалось столько боли, что меня обуял ледяной ужас: я испугался, что это страшное отчаяние захватит ее навсегда. Несомненно, Тули любил хозяйку больше жизни, и она раскрывала ему все секреты своего сердца, причем некоторые таила даже от меня. Асет стала бы отрицать это, но пес знал ее лучше, чем она сама.
– Его ка ускользнул ночью, чтобы не печалить тебя, – шептал я, и когда она разрыдалась так, что затряслась всем телом, мне немного полегчало.
Потом Асет сама вымыла его, завернула в чистую ткань и отнесла в Дом Украшения, но сначала послала известие Сенмуту и попросила его убедить жрецов, чтобы мне разрешили выпотрошить ее дорогого друга. Мы вместе уложили его тело, посыпав измельченной травой и специями, в такой позе, словно он гонится за кошкой, и засыпали содой. Но как я ни старался, Асет все еще чувствует себя покинутой, и уединилась в таком месте, где никто не сможет ее потревожить. Даже Мери.
День 11-й, четвертый месяц засухи
Асет помогла жрецу сем положить Тули в специальный ящик, который сделала сама из благоухающего дерева и нарисовала на крышке весы с сердцем Тули и пером истины, наклоненные в его пользу. Потом она отнесла своего верного товарища в наш сад, и мы с Сенмутом положили Тули в землю под его любимым деревом – старой плакучей ивой. Кики держала Мери за руку, а я читал стихи, которые Асет выбрала из «Книги выхода в день», а потом мы уселись около его вечного дома, чтобы разговеться. Когда мы подняли чаши с вином, чтобы благословить Тули в путь, я задумался: если даже я скучаю по его улыбке, которую привык видеть, возвращаясь в покои, то каково же Асет?