Итак, после того, как Ра ушел, позволив тьме окутать землю, я позвал Мерит посидеть с Асет, пока я разыщу Рамоса, и застал его за столом в его библиотеке. Он часто сидит там по ночам и пишет богословские трактаты, которые прячет от остальных жрецов, как и я со своими медицинскими свитками. Он сидел, опустив подбородок на грудь и положив руку на папирус, над которым работал.
Мгновение я колебался, думая, что Рамос уснул. Потом я заметил, что вторая рука свисает сбоку, и в тишине услышал медленное кап… кап… капли крови, стекающей в чашу, которую он поставил на пол под теперь уже безжизненной рукой. И тогда я понял, что Рамос отомстил тому, кого судил строже остальных, даже прежде чем предстать перед Осирисом и его сорока двумя судьями.
Макс положил тонкий лист вверх ногами, на стопку уже прочитанных листов, останавливаясь, чтобы выпрямить края, прежде чем взять последний. Кто-то мог бы подумать, что он просто осторожен с нежной бумагой, но Кейт все поняла. Она взяла его за руку, чтобы напомнить, что они вместе.
День 21-й, второй месяц всходов
Я не могу позволить себе оскорбить богов, поэтому читаю каждое заклинание точно так, как написано в свитках жрецов-медиков. «О, Исида, великая волшебница, избавь меня от всего плохого, злого и грязного. От болезни, насланной богом или богиней, от мертвого или мертвой, от врага пола мужского или женского, как ты избавила сына своего Гора. Изгони болезнь из ее тела, боль в ее конечностях. Осирис, отзови свою змею. Защити того, кто страдает, кто чист сердцем». Я даже жег желтые смолистые семена из земли Пунта, дающие гипнотизирующие пары, которые, как я надеялся, позволят мне почувствовать или увидеть то же, что видит Асет – заглянуть в ее тело и найти возможность вылечить ее. И все безрезультатно.
День 22-й, второй месяц всходов
Поскольку Асет учила меня, даже когда я учил ее, мы стали понимать друг друга. И любить. Я хоть раз произносил это слово прежде, чем появилась она? От нее же я узнал, что значит быть храбрым. Пагош был прав насчет этого, как и насчет многого другого.
Так что дело сделано. Когда дыхание Асет начало замедляться, я взял ее на руки, ожидая Осириса. Когда я поднял глаза в следующий раз, его четкий зеленый силуэт начал проявляться в темной части комнаты.
– В этот раз можешь забрать ее, – сообщил я, – ибо теперь только ты можешь сделать ее снова цельной.
Через миг я почувствовал, как мимо скользнул ее ка, коснувшись тыльной стороны моей ладони. То была ее последняя ласка.
Так бог забрал то, что я не отдал ему в прошлый раз, и я на время застыл на месте, чтобы понимание того, что Асет ушла, проникло до самых костей, – чтобы знать, что уже никогда ее быстрый ум не озарит мои мысли. И в моем теле больше никогда не загорится огонь от прикосновения ее губ. И я никогда не услышу команды, которую буду готов исполнить только потому, что она называет меня мужем.