– Это чудовищно неправильно! – сдавленно пискнула Кристина, заливаясь слезами.– Это какая-то глупая ошибка!
Я подмигнула Антонио, и юноша, повинуясь вполне понятному приказу, крепко обнял девушку, увлекая в сторону.
– Девочка моя! Я… – хрипло начал Навигатор, но я решительно оборвала его некстати намечавшуюся исповедь, беззвучно пошевелив губами: «Не время».
Фен смотрел на меня с каким-то новым, хищным прищуром.
– Нет! – вдруг по-звериному взвыл Айм.– Это же форменное убийство нашего капитана, я отказываюсь в нем участвовать! – Он сполз с кресла оператора и забился в угол комнаты, свернувшись в позе эмбриона и жалобно всхлипывая.
– Все, «финита ля комедия», сдулся наш циник! – печально констатировал Фен.– Крись, вколи ты ему что-нибудь успокаивающее.
Биологиня поспешно забрякала шприцами, абстрагируясь от собственных переживаний.
Рей и Риф с двух сторон крепко держали виконта, тело которого сотрясала крупная дрожь. Я отвернулась, избегая умоляющего взгляда дико вытаращенных глаз любимого мужчины. Со временем он поймет, что я предпочла умереть ради него, ради будущего всех людей…
– Ты обещал мне помочь,– напомнила я Фениксу.
Друг клацнул зубами и прикусил нервно подергивающуюся нижнюю губу. На его подбородок стекло несколько капель крови.
– Ты обещал, вспомни! – усилила я нажим.
Штурман медленно кивнул.
– Нажмешь пуск, когда я прикажу,– не оборачиваясь, велела я, вступая на пандус, ведущий к Вратам.
Три ступеньки пологого пандуса, всего-то три ступеньки… Такие короткие и одновременно такие длинные… отделяющие бытие от небытия. Перед моим лицом заплескалась тонкая пленка энергетического поля. Смерть пощекотала мой затылок своим зловонным дыханием и требовательно подтолкнула в спину. Я взмахнула рукой, подавая знак Фениксу, зажмурилась и шагнула в арку Врат…
Я отчетливо помню, как еще на первом курсе Школы мы усиленно пытались понять – что же представляет собой смерть? Особое состояние тела или души? Конец всему или, наоборот, начало чего-то нового? Но теперь я не гадала – я просто сделала свой выбор, и мое решение умереть являлось абсолютно добровольным и непринудительным. Таким же, каким стал выбор Захарии и Порфирия, каким являлся выбор великого кракена, старого Хизли и крылатых рыцарей Имлира. Смерть одного – во имя спасения многих. Решение, достойное не бога, но – человека. Выбор своей судьбы, ибо в то краткое мгновение я наконец-то четко осознала, что же это все-таки значит на самом деле – быть человеком!
Я стала светом…
Светом, пронизывающим каждую частичку моего хрупкого тела, разложившим меня на атомы, превратившим меня в мельчайшую звездную пыль: невесомую, летучую, холодную и неживую. Оказалось, что это совсем не больно – всего лишь одно мимолетное дуновение испепеляющего солнечного ветра – и вот твоей физической оболочки уже нет. От меня остался только крохотный сгусток незримой материи, называемой бессмертной душой. Те пресловутые четыре грамма, на которые каждое мертвое тело всегда легче своего живого аналога. Я свободно парила в эфире… Я видела своих безутешных друзей, столпившихся вокруг Врат и взирающих на них в немом отчаянии. Нашла звездолет «Ника», обрабатывающий запутанную информацию сугубо медицинского характера, и Дину с Неей, нещадно эксплуатирующих кибернетический разум корабля. Я мысленно наблюдала за Змеем и Драконом, добросовестно муштрующими целый полк мускулистых монахов, и даже за самим Кардиналом, благосклонно взирающим на тренировку с высоты мраморного монастырского балкона. Обнаружила гигантский транспорт «Ковчег», прикрытый силовыми щитами, зеркальная поверхность которых отражала сияние космических светил, создавая эффект защитной невидимости…