А зря. Оказавшись в тесной близости от ее темных глаз, вьющихся волос, ну и прочих соблазнительностей, я, начав танец с пионерского расстояния, все сильнее стискивал ее прекрасное тело. Мои руки жили какой-то своей жизнью. Под конец они совсем по-хулигански скользнули гораздо ниже приличествующей танцу позиции на талии. Люся резко остановилась, отстранившись от меня. Строго взглянув, она сказала:
— Мне что-то расхотелось танцевать.
Я понял, что если бы не окружающие люди, я сейчас схлопотал бы вполне заслуженную пощечину по Женькиному фэйсу.
— Хорошо, пойдем к столику, — ответил я невозмутимым тоном, даже не извинившись.
Я вел ее обратно, а сам ругал себя, на чем свет стоит: «Надо же так облажаться! И вместо того, чтобы попросить прощения, как идиот делаю вид, что ничего не произошло!» Но я не виноват, это же руки, тем более не мои, а Женькины… они, гады, сами полезли, куда не надо. Мы обменялись с Федькой кривыми усмешками — друг все понял.
Все мои ангельские извиняющиеся ужимки не помогли — девушка осталась весь вечер холодной и неприступной как скала. «Ну и пусть, найду посговорчивее!» — пытался я себя уговорить, и все-таки, оставшись один в своей квартире, я с тоской вспоминал ее нежный профиль, тонкие пальцы у меня на ладони… да и приятно-недозволенные округлости под «соскользнувшими» руками… Эх, такую девушку легко не охмуришь. Прав был Федька — учиться мне еще нужно и учиться!
Глава 3. Реальные приключения
Наконец я почувствовал, что полностью вжился в Женькино тело и пора самостоятельно идти на штурм реала, тем более что дела с родственниками и работой этого тела улажены. Мой успех в институте и у игрового автомата показал, что я вполне успешно могу «втирать» мысли, как людям, так и технике, а облом с Люсей продемонстрировал, что для достижения быстрого «взаимопонимания» надо общаться с девушками попроще, то есть не требующими длительных ухаживаний.
Мои ноги несли меня, не советуясь с моей головой. А какой совет могла дать им моя голова? Ведь, по сути, мне она не принадлежала, как впрочем, и ноги. Наверно поэтому они водили меня совершенно бесцельно. На самом деле я не оставлял мысли помиссионерствовать: ну какой же ангел да не захочет поучить людей жить? В то же время я осознавал, что не понимаю достаточно, что происходит с этим миром. Тысячу лет с изнанки мы пытались «наставить на путь истинный» человечество, но очень часто эффект от усилий оказывался противоположным нашим желаниям. И дело было не только в ненадежности посланцев и их последователей, мы сами недостаточно хорошо понимали, что творится здесь в человеческих умах.