— Дорогие односельчане! Люди добрые!
— Что он там шепчет? — бабки высвобождали уши из-под теплых платков.
— Громче! — раздалось в толпе.
— Вот я и говорю, что получили мы землю и волю, а теперь хотят отобрать их у нас такие, как мой друг Рубан...
— Не дадим! — заорал Сазон Лобода.
— Вы слышите, как нам откликаются отовсюду? — выскочил Павлюк.
— Мой друг...— снова принялся за свое Джура.
— Плевал я на таких друзей, как ты! — выпалил Рубан и сам пошел к ледяному помосту.
Джура снова запнулся на слове, и, пока он силился что-то ответить Рубану, а стрелки плевали в сердцах себе под ноги, видя, какого недотепу выставили вперед, Фабиан столкнул Джуру и сам стал на помост.
— Очки, очки,— послышалось в толпе, которая уже разделилась на две части: большинство было против бунта, меньшинство — преимущественно жены и дети зажиточных вавилонян — за бунтовщиков.
Добрая женщина, зная врожденную слепоту Левка Хороброго, принесла ему на водосвятие очки, которые он забыл накануне у нее в хате; утром она топила печь, нашла их в соломе, и теперь золотые очки передавали из рук в руки, пока они не попали к хозяину. Без них он на помосте был ничем, а с ними сразу почувствовал себя философом, властителем дум этой бушующей толпы, которая уже притихла и окончательно была покорена, когда на помост с необычной лихостью вскочил еще и козел.
Два Фабиана, из которых один стоял на пороге бессмертия, заслуживали внимания, но тут в дело вмешался Кочубей. Панько выбежал из толпы, взобрался на помост и тоненьким, писклявым голоском, каким верещат боровки, когда он их холостит, проговорил:
— Этого шута я не хочу слушать и вам не советую. А я слышу гром свободы, за которую бились наши отцы и мы, старшие...
— Борец за свободу,— презрительно процедил Рубан.— А еще ходил в председателях!
— Да здравствует Панько Кабанник! — закричали в толпе с явной издевкой.
— Ура! — прокатилось над прудом. — Давай программу!..
— А какая программа? — развел руками Панько, когда толпа угомонилась.— Либо каждый сам по себе, как было до сих пор, либо коммуна, колхоз,— он показал на Рубана.— В Глинске уже стоит порожняк, на котором собираются вывозить вас из Вавилона.
— Врет он,— сказал Рубан.— Я вчера из Глинска. Нет там никаких эшелонов. Вранье все это. Как председатель сельсовета призываю вас разойтись!
— Джура, а ну зачитай список! Кого там наметили? — сказал старый Павлюк, подойдя с ружьем к помосту.
Джура вынул из кармана список, набрал воздуха и прочитал: