Когда он вернулся, Монтгомери сказал ему:
— Не мог понять, куда это ты пошел. Неужели в этой мусорной куче нет даже водопровода?
— Нет. — Макс поставил ведро на пол и подложил в огонь пару поленьев ватного дерева.
Мамочка сказала:
— Макси, у тебя уже должен был быть готов обед.
Монтгомери благожелательным голосом вмешался в разговор:
— Ну успокойся, дорогая, он же не знал, что мы приедем. И к тому же это дает время для тоста.
Макс стоял, повернувшись к ним спиной, и уделял все свое внимание нарезанию грудинки. Перемена была столь ошеломляющей, что ему пока еще не хватило времени полностью ее осознать.
— Эй, сынок! Подними стакан за новобрачную! — окликнул его Монтгомери.
— Мне надо готовить ужин.
— Чепуха! Вот твой стакан. Быстренько!
Монтгомери налил в стакан на палец янтарно-желтой жидкости; его собственный стакан был наполнен до половины, а у новобрачной по крайней мере на треть. Макс взял свой стакан, подошел к ведру и черпаком долил в него воды.
— Ты же только испортишь!
— Я к этому не привык.
— Ну ладно. Ну, значит, за зардевшуюся новобрачную и всю нашу счастливую семейку! Пей до дна!
Макс осторожно хлебнул из стакана и отставил его. По вкусу это напоминало горькую микстуру, которую давала ему как-то весной окружная врачиха. Он вернулся к своему прерванному занятию, но Монтгомери опять окликнул его.
— Эй, как это, ты же не допил.
— Послушайте, мне надо готовить ужин. Вы же не хотите, чтобы все подгорело, правда?
— Ну что же, — пожал плечами Монтгомери, — тем больше останется нам. Это твое хозяйство мы используем на запивку. Знаешь, сынок, когда я был в твоем возрасте, я мог опрокинуть полный стакан, а потом сделать стойку на руках.
Макс собирался поужинать грудинкой и разогретыми оладьями, но их осталось только полсковородки. Он поджарил яичницу на жире от грудинки и сварил кофе, этим и ограничился. Когда они сели ужинать, Монтгомери оглядел поданные блюда и громко объявил:
— Лапочка, я надеюсь, что начиная с завтрашнего дня ты сумеешь делом подтвердить все то, что наговорила мне про свои кулинарные таланты. Твой парень — совсем никудышный повар.
Несмотря на эти слова, он поел от души. Макс решил не говорить ему, что он готовит лучше, чем мамочка; Монти очень скоро и сам это обнаружит.
В конце концов Монтгомери отодвинулся от стола, вытер рот, налил себе еще кофе и закурил сигару. Тогда мамочка вопросила:
— Макси, дорогой, а что будет на десерт?
— Десерт? Ну — в холодильнике есть то мороженое, что осталось после Дня Солнечного Союза.
— Ой, господи! — хихикнула мамочка. — Боюсь, что его там нет.