— Нет, госпожа, не считаю, — коротко поклонилось занавеске мое тело.
Я мысленно похлопал ему, глядя со стороны на полный достоинства поклон.
— Но ты же сейчас сказал, без оружия путешествуют только круглые дураки!
Кажется, ханша считает, что приперла меня к стене?
— Круглым дураком я себя тоже не считаю, госпожа, — уверенно кивнуло мое тело.
— А кто твои спутники? — не принимая игры, неожиданно резко сменила тему Саялат.
Жаль, вздохнул тот я, который стоял в стороночке.
— Муж сестры, бала и слуга, — коротко отвечаю, радуясь, что мы еще вчера вечером обговорили кем будем представляться при заселении в гостиницы и вероятным попутчикам.
И еще немного тому, что разговор идет на останском языке. В нем нет женского и мужского рода для слова ребенок, и мне не пришлось лишний раз кривить душой, называя Лайли сыном, а не дочерью.
— Бала девочка или мальчик? — обойти ханшу безликом словом ребенок мне все-таки не удалось.
— Девочка, — не опуская взгляда, признаюсь я, с Саялат нельзя шутить такими вещами.
Вполне в её духе приказать раздеть Лайли, чтобы убедиться в моей честности.
— А почему она в мужской одежде? — пристальный взгляд повелительницы прожигает меня, словно между нами нет легкой занавески.
— Для безопасности, — словно удивляясь наивности собеседницы, пожимаю я плечами.
— А каких зверей везет твой корабль? — снова меняет она тему, пытаясь своей осведомленностью сбить меня с толку.
Но я уже успел сообразить, что у них с офицером связанные между собой амулеты. И то, что слышит один владелец, вполне доступно для другого. Такие, кстати, имеют почти все капитаны, бороздящие благословенное Серебряное море. Очень удобно, отправляя помощника на берег за товарами, точно знать, как проходили торги.
— Капитан велел мне передать, что животные редкие, но точных сведений в чужие уши вкладывать не стал, — удрученно вздыхаю я.
Я и действительно не знаю, кого и что привезет корабль, который, отправив магического вестника, поручили перекупить одному из королевских капитанов.
— А если я… — ханша многозначительно помолчала, — прикажу привести сюда твоих родственников… ты вспомнишь?
— Госпожа может приказывать всё, что ей угодно, но вспомнить то, чего человек никогда не знал, это не поможет, — поджав губы, бормочу разочарованно.
— А разве нельзя… скажем, предположить… возможно, угадаешь?! — в женском голосе звучат сострадание и доброжелательность, но я им не верю ни на медяк.
Не такая это женщина, чтобы из добрых побуждений подсказывать незнакомому судовладельцу, как обмануть саму себя.
— Возможно… кто-нибудь и мог бы так поступить… — тяжело вздыхаю, с тоской окидывая взглядом небо, словно прощаясь навсегда, — но только не я.