И все равно почти все путники, где мужчин было хоть на два-три человека больше чем в моем маленьком отряде, пытались прощупать нас на прочность. А вдруг мы не сумеем защитить свое сокровище и тогда ценная добыча достанется им. Нет, обижать девушку немедленно никто бы и не подумал. Зато, едва попав в город, ее потащили бы на рынок рабынь. Место, которое я люто ненавидел и всегда обходил стороной.
А что понапрасну травить себе душу. Купить всех несчастных девушек и женщин, украденных из родных домов, я все равно не мог, а если бы и купил, то все равно не знал, куда потом девать. В Этавир уводить нельзя, не дай бог пронюхают шпионы хана, тогда грандиозный скандал обеспечен. Вплоть до объявления войны. А держать где-нибудь на территории Останы не имеет смысла, во-первых, нужна мощная охрана, а во-вторых, вопрос, что с ними делать дальше, никуда после этого не девается.
Но свою юную спутницу я намеревался защищать до конца. И ради нее самой и ради ее брата и ради той дружбы, что как-то незаметно связала нас за эти дни. Впрочем, так у меня случается почти со всеми изначально порядочными или совестливыми людьми. И именно это свойство характера, сопереживать людям и находить в них положительные качества сделало меня тем, кто я есть. Это случилось еще в первый год моего обучения. В то время нас оставалось всего семеро, прошедших предварительный отбор на должность королевского ока. Очередное задание Клара принесла в пасмурный, холодный осенний полдень. Нужно было срочно найти ценный артефакт, припрятанный вором в развалинах старого дома на краю маленького городка. И по возможности попробовать вычислить, кто именно из троих подозреваемых, которых нельзя было просто допросить по ряду серьезных причин, покусился на священный предмет.
Портал выбросил нас почти в центре городка, за глухой стеной храма, и все сразу припустили в указанном ранее направлении. Из предыдущих заданий мы успели твердо заучить, медлить нельзя ни одной секунды, обстоятельства не статичны и могут измениться в любой момент.
И все же я невольно замедлил шаг, заметив сидящего под забором малыша, с грязными разводами от слез на худом личике. Потом все же рванул дальше, но уже через пару шагов остановился и решительно шагнул назад. Не мог я пройти мимо откровенного горя, смотрящего на меня из голубых детских глаз.
Разумеется, пока я отыскал дом заблудившегося малыша, пока напоил снадобьями из личного запаса его больную мать, пока растопил им печь и сварил немудреную похлебку, мои соученики уже успели излазить все развалины. Я же так и не пошел туда, решив, что все равно уже лишился статуса ученика. Каково же было мое изумление, когда мальчишка на прощанье сунул мне в руку тряпичный сверточек, сказав, что это на память. Развернув тряпку, я неожиданно для себя обнаружил в нем искомый артефакт, а ребенок подтвердил, что играл в развалинах, когда человек в зеленом мундире что-то быстро спрятал под камнями. Естественно, мальчишке стало интересно, и он полез посмотреть. И тут человек в мундире вернулся, обнаружил нашедшего его вещицу малыша и с криком погнался за ним. От страха парнишка помчался куда глаза глядят, помня только от одном, нельзя приводить разъяренного преследователя к себе домой. Мама и так болеет, и ей будет еще хуже, если этот мундир нажалуется на сына. От преследователя мальчишка в конце концов оторвался, но оказался в незнакомом районе и не смог найти дорогу домой.