Путь до гавани занял считанные минуты. Маленькая пристань Плаки была запружена народом. Многих из колонистов встречали близкие или друзья; другие просто обнимались, стоя на земле родного острова, – некоторые очутились здесь впервые за четверть века. Громче всех вели себя афиняне. Несколько их друзей и даже бывших коллег преодолели весь долгий путь из столицы, чтобы вместе с ними отпраздновать это эпохальное событие. Все знали, что сегодня они будут гулять до глубокой ночи, а завтра утром поедут в Ираклион, а оттуда в Афины. А пока что они покажут этой деревушке, как надо веселиться! Среди афинян было несколько музыкантов, и утром они успели даже, порепетировав с местными, сформировать внушительный оркестр, в котором были почти все инструменты – от лиры, лютни и мандолины до бузуки, волынки и пастушьей флейты.
Со вторым ребенком, Петросом, на руках на пристани стояли, встречая Марию, Фотини, Стефанос и Матеос, их кареглазый мальчуган, который пританцовывал от возбуждения и пьянящей атмосферы, не имея представления о том, насколько значителен этот день, но в восторге от витавшего в воздухе предвкушения карнавала.
– Добро пожаловать домой, Мария, – сказал Стефанос и чуть отступил, чтобы жена смогла обнять лучшую подругу. – Мы так рады, что ты вернулась!
Он начал грузить коробки Марии в свой автомобиль – до дома Петракисов было близко, но не настолько, чтобы нести все в руках. Молодые женщины пересекли площадь пешком, оставив Гиоргиса привязывать лодку. Они пойдут пешком. Уже были установлены столы на козлах, стояли стулья. Яркие флажки, которыми площадь была украшена с четырех сторон и по диагонали, радостно трепетали на ветру. До начала праздника осталось совсем немного.
К тому времени как Мария и Фотини подошли к дому, Стефанос уже выгрузил тюки, которые теперь стояли у двери в прихожей. Мария вошла в дом и почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. Со дня ее отъезда ничего здесь не изменилось. Все стояло на своих местах, как и всегда: все та же вышивка с гостеприимным «Калимера» («Доброе утро»), которую мать закончила как раз к свадьбе, висела на стене напротив двери, приветствуя посетителей; хорошо знакомый Марии набор кухонной утвари висел над печью, а привычный комплект фарфоровых тарелок с цветочным узором выстроился на полке. Скоро Мария достанет из одной из своих коробок несколько таких же тарелок и чашек, и части сервиза вновь соединятся.
Даже в такой солнечный день в доме было сумрачно. И хотя все знакомые предметы по-прежнему были на месте, сам дом, казалось, пропитался безмерным отчаянием, которое жило здесь. Его стены излучали одиночество, в котором отец прожил предыдущие несколько лет. Все казалось прежним, но только казалось…