За ним, с помощью позаимствованного у Сехмета шнура с ввязанными через полметра деревянными перекладинами в ладонь шириной (аналог наших штормтрапов), поднялись и мы с Олегом.
На крыше базы стало гораздо легче. Ветер пытался сдуть непрошеных гостей со скользкой наклонной плоскости, но это все же не отвесная стена, тем более там и тут торчали многочисленные трубы, прямые, дугообразные, коленчатые.
Предводительствуемые Сашкой, добрались до цилиндрического тамбура, с так и заклиненной прошлый раз в полуоткрытом положении входной диафрагмой. (Реализм просто потрясающий. Или мы все-таки в реале.) Спустились в просторную камеру, из которой вниз вели сразу три овальных окна. После резкого ледяного ветра здесь было тепло и почти уютно. Дальнейший путь известен, неприятных неожиданностей на двух первых третях не сулит.
Сделали по доброму глотку из фляжек, закурили перед последним броском, чего по правилам внутри занятого врагом помещения делать не полагалось. Но уж больно хотелось, нервы у всех не железные. Да и дым мощной тягой сразу уносило наружу, где он рассеивался без следа в пошедших волнами снеговых зарядах. Будто по заказу.
— А вовремя мы, — сказал Левашов, — погодка то — о-го-го какая затевается. Задуло, как в Мурманске. Сейчас бы хрен ты, Саша, по стенке залез…
— Не берусь спорить, — умиротворенно ответил Шульгин и сделал еще глоток. — Отдыхаем полчаса — и вперед, за орденами…
Вышли на верхнюю площадку пандуса, спиралью вьющегося вдоль внутренней стены центрального ствола станции. С этой частью базы мы были достаточно хорошо знакомы по прошлым посещениям, а вот внутренняя планировка самого шестиэтажного «барабана», общей площадью своих помещений не уступавшего исследованной нами части Замка, оставалась неизвестной. Операция по спасению наших с Берестиным тел разворачивалась на нижних уровнях громадного зала, «машинного», как его условно назвали. О месте расположения комнат, где нас вербовала Дайяна после пленения и где потом принимала меня с Сильвией, догадаться было невозможно даже приблизительно. «Ничто посередине нигде».
Единственное, куда мы сейчас могли уверенно направиться, не боясь заблудиться, это тот командный пункт тире оранжерея, в котором разыгрался заключительный акт драмы «последних аггриан». Или трагикомедии — как кому посмотреть.
Об этом же сказал Шульгин, пока мы стояли, как витязи на распутье, направив вперед и вниз стволы карабинов.
— Вроде все нормально, привыкли уже, а сейчас вдруг вспомнил, как здесь с Дайяной и Лихаревым схлестнулись и как с ним же в Москве работал. Снова ощущение хорошо темперированного бреда накатило. Вам проще, у вас все достаточно линейно, хоть и с зигзагами, а вот мне… Не соображу теперь, что на самом деле раньше было. По времени, конечно, сначала тридцать восьмой, а потом КМВ-2005, а я помню как бы наоборот. Сначала мы здесь с ним разделались, а уже после этого — Москва, Кисловодск, Сталин, Испания и дуггуры…