— Дорогая, мне, к сожалению, надо идти к гостям, но мы еще обязательно поговорим. Я понимаю, как тяжело вам в столь юном возрасте потерять мать. Я бы хотела хоть немного восполнить вашу потерю.
— Спасибо, но вы, право, чрезмерно заботитесь обо мне.
— Мне это только в радость. — Ремиза скрылась за дверями, ведущими в бальный зал. Мина настороженно оглянулась вокруг, в поисках Кейсара Шагрин. Раздавшиеся из-за дерева аплодисменты заставили Мину вздрогнуть. Вышедший из тени Дэймон с улыбкой качал головой.
— Малкани Джельсамина Валенте Мальдини Куори, а ведь вы заставили меня «плясать на рассвете в женском платье у денежного дерева»! До сих пор не могу понять, как поверил вам, после всех рассказов Яго о ваших проделках. И если бы вы сейчас с точно такой же страстностью не рассказывали Ремизе Монье, как вы с Яго любите друг друга, я бы продолжил верить в это трогательное признание о вашей несчастной неразделенной любви. — «Если врешь, всегда будь готова попасться на лжи», вспомнила Мина детский наказ Яго. Вспомнив другой его наказ «постарайся отвлечь противника от неприятной ситуации», Малкани Куори бросилась воплощать его в жизнь.
— Дэймон, как не стыдно подслушивать! — игриво улыбнулась Мина голубоглазому красавцу. Искусству кокетства она обучилась с младых ногтей, наблюдая за бесчисленными дамами кузена.
— Мина, как не стыдно лгать! — скопировал ее интонацию молодой человек, подойдя поближе.
— Ну, вы же знаете, что не стыдно, — протяжно промурлыкала девушка, кокетливо поведя плечом. — Уверена, вы также знаете, как это порой бывает приятно. — Многозначительная улыбка блуждала по устам девушки, а приподнятые брови будто намекали на тайну, которую могут разделить двое. В Мине проснулся бес, и ей так захотелось пококетничать с этим очаровательным молодым человеком.
Почувствовав, что испытывает к Дэймону некоторое влечение, девушка решила более пристально рассмотреть друга Яго, пока тот изумленно пытался переварить ее столь наглое заигрывание с ним. Такого рельефного лица она еще не встречала, оно было словно отлито в форме. Будто скульптор поставил перед собой и выполнил задачу — вылепить самое совершенное мужское лицо, доводя даже самую мелкую деталь до совершенства! Широкие прямые разлетающиеся к вискам черные брови, распахивали льдисто-голубые глаза Шагрин, которые были немного глубоко посажены, и в этой самой глубине танцевал сонм порочных мыслей. Все это великолепие венчал тонкий и чувственный рот, губы которого хотелось прикусить, как лакричную пастилку. Когда взгляд Мины остановился на линии его длинной, крепкой, такой мужественной шеи, ей тут же захотелось уткнуться в нее.