Мне вспомнилось, что госпожа Хитоми говорила что-то о Двух течениях и, выспросив у стражи, где это, я отправилась к реке.
Я делаю все правильно: Исиан, Хитоми, даже король (в своей манере) — все уверены, что Белвериль нужно убрать из дворца, из столицы, а скажу даже больше, из страны. Я все делаю правильно!
Эти рассуждения придали мне уверенности и немного подняли упавшее настроение. По пути я купила цветочный браслет и две цветочные заколки. Я просто иду на праздник, как и десятки других девушек.
— Госпожа Иллия! — ко мне неслась Кариль. — Я так рада вас видеть! Пойдемте, вы еще успеете на гадание!
— Да я не думала гадать, — попыталась я освободиться из ее хватки, но куда там, легче было отпилить себе руку, чем отцепить Кариль.
— Нет-нет, вы должны попробовать, идемте быстрее.
Солнце скоро уже должно было взойти. Эльфы, утомленные ночным разгулом, явно хотели спать, музыки было почти не слышно, смех и гомон тоже стих. Однако мое появление немного подхлестнуло засыпающие на ходу общество. Кариль протащила меня за собой к группе эльфиек.
— Фэнриль, это — Госпожа Иллия Лацская. Госпожа Иллия, это — моя сестра Фэнриль. У вас еще остались венки?
— Конечно, — улыбнулась мне ее сестра, — выбирайте.
Я присела около огромной корзины, задрапированной тканью. В центре, как в копилке, был сделан вырез, откуда, наугад, и извлекался гадальный венок.
Моя рука скользнула вглубь уже почти пустой корзины, пальцы пробежали по прохладным цветочным лепесткам. Наконец, мне удалось подцепить один из венков, я вытащила свою «судьбу».
Нет!.. Нет!!!.. Не верю!.. НЕТ!!!..
— Не может быть! — прошептала я пересохшими губами.
— Все не так плохо, — попыталась утешить меня Фэнриль. — Вас ждет опасность, но добрые вести исправят дело.
— Вы ошибаетесь, — возразила я, сжимая проклятый венок. — Да, олеандр — это, с языка цветов, переводится как опасность. Но это не ирис, а значит, нет добрых вестей.
— Правда?.. А что же это тогда?
— Лазурика… — Так вот куда делись те цветы, что забрал Владыка. Он их либо бросил где-то во дворце, либо, что более вероятно, сунул какой-нибудь служанке, чтоб та выбросила. Но у какой женщины рука поднимется на такую красоту.
— А что она означает? — влезла Кариль, с любопытством поглядывая на цветы.
— Беду, — сквозь зубы выдохнула я. — Мне так уж точно!
— Тогда не бросайте далеко в реку, — зашептала она мне на ухо. — Положите около берега, и вы сможете сами изменить что-то в своем будущем.
Это же глупость, дикость, дурацкое суеверие… Тогда почему мои пальцы мелко подрагивают, а спину прошиб холодный пот, будто я и вправду вытащила приглашение подписанное Асмаилом с билетом в один конец.