Пётр Николаевич остановил машину на обочине асфальтовой дороги, включив аварийную сигнализацию и подфарники, и вышел наружу. Свежий, насыщенный озоном воздух заполнил грудь. Олялину невольно вспомнилось, как лет около двадцати назад, только что получив звание кандидата в мастера спорта СССР, он на радостях бросился на своём планёре в грозовую тучу. В тот раз так же близко сверкнула молния, и воздух был столь же густо напоён озоном. Но Пётр Николаевич тут же забыл об этом и попытался пройти вперёд, к дому, известному как дача академика Фёдорова. В этом небольшом двухэтажном домике академик жил со своей семьёй. Фёдоров в свои без малого семьдесят лет работал в качестве научного руководителя филиала НИИ. Нескольких шагов, отделявших Олялина от дома Фёдорова, ему сделать не удалось: внезапно хлынул по-летнему проливной, но по-осеннему холодный дождь. Чтобы не промокнуть до нитки, Олялин нырнул в машину и включил стеклоочиститель. Хотя тот работал на полную мощь, с потоками воды справиться ему не удавалось. Не было видно ни зги. В уютном тепле электромобиля отчётливо слышалось, как грохотали струи воды по крыше и стеклам. Но ни одна капля не попала вовнутрь, за что Пётр Николаевич был от души признателен немецким автостроителям.
Сквозь поверхностный, не дающий настоящего отдыха сон, он услышал жалобный стон матери в соседней комнате и почти сразу же – собственное имя. Осторожно, стараясь не потревожить жену, которая почти наравне с ним несла тяготы ночного ухода за Ольгой Алексеевной, Фёдоров поднялся с постели. Накинув халат, он приоткрыл дверь спальни и вышел в тесный коридорчик. Здесь было три двери: одна вела в спальню, вторая в комнату тяжело больной матери, а третья в кладовую. Высокая арка соединяла коридор с прихожей. Всё это освещалось зеленоватым светом ночника, свет которого проникал через полуприкрытую дверь маминой комнаты. Вообще-то Ольга Алексеевна просила не закрывать дверь своей комнаты, но это было невозможно: она почти постоянно жаловалась на холод, хотя в доме поддерживалась температура в 22 градуса. Поэтому в её комнате всё время горел электрический обогреватель.
Алексей Витальевич с силой потёр ладонями лицо, стараясь не только прогнать усталость, вызванную пятимесячным недосыпанием, но и пытаясь придать себе по возможности бодрый вид. Помедлив ещё секунду, он вошёл к матери.
- Ну, что же так долго?! – слабым голосом упрекнула она и почти сразу же горько заплакала: – Зову, зову – и никого нет, целыми днями лежу тут совсем одна, никому не нужная…