Утром во вторник 9 ноября Фёдоров пришёл на работу раньше всех. Ему было необходимо преодолеть снова появившееся чувство раздвоенности и попривыкнуть к своей прежней рабочей обстановке. Взяв на вахте в главном корпусе института ключ и расписавшись за него в журнале, Алексей Витальевич прошёл сотню метров, отделявшую этот корпус от несколько обветшалого, со старинными полукруглыми окнами двухэтажного здания ЦНИЛ – Центральной научно-исследовательской лаборатории. Открыв входную дверь, он повесил ключ в специальный шкафчик, расположенный на стене и повернул направо, в "Отдел патологической физиологии с экспериментальной хирургией".
Включив люминесцентные лампы, ярко осветившие длинный коридор отдела, он прошёл по нему в самый конец и открыл дверь своего кабинета. Чувство раздвоенности сознания стало почти непереносимым. Фёдоров попытался проанализировать, с чем это может быть связано, но ни одной правдоподобной идеи в голову не приходило, пока он не взялся за штору, почти наполовину закрывающую окно. И тут ему вспомнилось загадочное событие, случившееся с ним в той реальности именно в этот день – за сутки до смерти Брежнева. Событие было странным, необъяснимым и не имело тогда никаких последствий. В прежней жизни в тот день, после обеда в институтской столовой, он уселся за свой рабочий стол, чтобы сделать в журнале запись об операциях на мышах, выполненных им с Михайловой для одного из докторантов института. Шариковая ручка отказала. Видимо закончилась паста в стержне. И тогда он развинтил ручку, чтобы заменить пишущий стержень, а пружинка внезапно выстрелила и упала на пол. Фёдоров инстинктивно нагнулся, почти поймав пружинку на лету. Как раз в этот момент послышался какой-то странный звук со стороны окна, будто кто-то кинул в стекло камешком.
Собрав авторучку, Фёдоров взглянул в окно и заметил на стекле нечто странное. Подойдя ближе, он увидел, что оба стекла – и в наружной и во внутренней раме – повреждены: в обоих стёклах имелось по маленькой круглой дырочке диаметром около шести миллиметров с короткими лучами радиальных трещинок. Всё это походило на пулевое отверстие. Взглянув в дырочку внутреннего стекла так, чтобы в центре взгляда оказалось отверстие в наружном стекле, Алексей Витальевич сообразил, что стреляли, если это был выстрел, скорее всего, с дерева, стоявшего между домами на противоположной стороне неширокой пешеходной Студенческой улицы, точнее – во дворе между домами другой стороны. Однако ни на дереве, ни между домов Фёдорову в тот раз не удалось никого разглядеть. Проведя мысленно прямую от обеих дырочек в центр комнаты, Фёдоров похолодел: получалось, что не нагнись он давеча за пружинкой авторучки, иметь бы ему дырку в голове. Если, конечно, это и впрямь была пуля!