Не успел Фёдоров об этом подумать, как вдруг почти прямо перед капотом оказалась пошатывающася фигура крепкого молодчика со складчатым бритым затылком. Двигаясь в узком коридоре между трамваем и припаркованными машинами, Фёдоров не заметил, откуда вынырнул этот тип. Не глядя ни на кого, он рванул незапертую дверцу своего „Мерседеса". Между этой дверцей и вновь нагнавшим трамваем проскочить не удастся, слишком узко. На то, чтобы остановиться, не хватит метров трёх – пяти. Всё это Фёдоров оценил мгновенно, ещё до этого неосознанно начав тормозить. В ушах его звенел испуганный крик жены: – Лёшенька!!!
Когда управляемый Фёдоровым „Фордик" остановился, до трамвая было не более пяти сантиметров. Между правым боком „Форда" и „Мерседесом" зазор оказался раза в два больше. Но всё это Фёдоров оценил потом. А сейчас, взглянув вправо на крик жены, он видел только её испуганное лицо, цветом напоминавшее гипсовую статую, только замершие от ужаса глаза, которые стали совсем чёрными из-за расширившихся зрачков. Увидев, что столкновения удалось избежать, Алексей Витальевич улыбнулся и похлопал жену по руке с пальцами меловой бледности, судоржно вцепившимися в сиденье:
- Успокойся, милая. Всё обошлось!
- Нет, Лёша! Не обошлось.– каким-то потухшим голосом едва слышно возразила жена и отцепила от сиденья кисть своей левой руки.
Правой рукой она по-прежнему упиралась в панель чуть пониже ветрового стекла. Фёдоров взглянул на левую руку и почувствовал, будто сердце его остановилось: рука жены была красной от крови. Доктору медицинских наук не нужно было гадать, что это означает: всё предельно ясно! Он попробовал выскочить из машины, но это оказалось невозможным – дверца упёрлась в трамвай. Тогда он опустил стекло и попросил людей, высыпавших из трамвая посмотреть на происшедшее, чтобы они освободили проезд:
- Разойдитесь! Ну, пожалуйста, дайте проехать! Жене совсем плохо – вон, смотрите, вся в крови!
Вика действительно, ещё не успев полностью осознать, что произошло, с недоумением рассматривала свою левую кисть.
Как обычно в таких ситуациях, женщины оказались и сообразительнее и отзывчивее.
- Ну-ка! Мужики! Прочь с дороги! Дайте проехать! Видите, вон у него жена рожает! – стала распоряжаться грубым, прокуренным голосом сорокалетняя толстуха, лицом напоминавшая базарную торговку, которая лишь на секунду впилась цепким взглядом в Вику. – Вон лучше с делягой из „Мерса" потолкуйте, куда он г…к лез, прямо под колёса!
Чувствуя холодок в груди, но стараясь не поддаваться отчаянию, всё больше овладевавшему им, Фёдоров постарался целиком сосредоточиться на управлении машиной. Развернувшись прямо на трамвайной остановке, он помчался по направлению к ближайшей больнице, где могли оказать акушерскую помощь. Вика, видимо, уже начала осознавать, что с ней произошло, потому что слабым, лишённым какого бы то ни было выражения голосом спросила: