- Лёша, куда ты меня везёшь? Зачем?..
- Не кудакай! Сиди спокойно! Я знаю, что делаю! – резко ответил Фёдоров, проскочив перекрёсток на загоревшийся красный свет и не переставая нажимать кнопку звукового сигнала.
Сейчас ему был нужен весь его опыт автовождения, все навыки: надо было и в больницу попасть как можно скорее, и избежать новых аварийных ситуаций, и ГАИ не слишком раздражать. Ведь, если остановят, в больницу ехать станет совсем уже незачем. И тут, как назло, когда до отделения патологии беременности оставалось всего каких– то двести – триста метров, на их пути оказался пешеходный переход. Какой-то парень уже ступил на „зебру". Фёдоров, по всем правилам, был обязан остановиться и пропустить пешехода, но он не сделал этого, а лихо вильнув, объехал парня, не успевшего ничего понять. Не обращая внимания на свистки гаишника, видевшего всё это, Фёдоров помчался дальше. Подъехав к самому крыльцу приёмного отделения, он выскочил из машины, не заглушив двигателя, и взглянув на бледное лицо жены, осознавшей наконец в полной мере, что произошло, рванул входную дверь. Объяснения не заняли много времени – помог и его медицински грамотный язык, и внешний вид, выдававший как отчаяние, так и явные попытки его скрыть. К тому же, полноватая женщина, с которой говорил Фёдоров, оказалась заведующей отделением. Она стала быстро отдавать распоряжения, но Фёдорову было не до её слов и их содержания. Он уловил и запомнил лишь две 52 вещи: что заведующую зовут Татьяна Владимировна и что она человек надёжный, наш – советский. А ещё ему запомнились вполголоса сказанные ею слова:
- Успокойтесь, коллега, сделаем всё, что можно. Это я Вам обещаю!
Вернувшись к своей машине, Фёдоров заметил, что возле неё стоит „Фольксваген" дорожно-патрульной службы, а вышедший из него сержант с каменным, полным служебного рвения лицом подходит к Вике, безучастно замершей на сиденьи. Сержант уже взялся было за ручку дверцы, но Татьяна Владимировна совсем другим тоном, чем разговаривала с Фёдоровым за минуту до этого, остановила автоинспектора:
- Ну-ка, сержант, не тревожь больную! Лучше бы помог! – и продолжила, обернувшись к санитарке: – Маша, а ты зайди с левой стороны! Давайте живее! Где носилки?!
И сержант, и нехотя вылезший из патрульной машины лейтенант со строгим официальным выражением лица, мгновенно позабыли о своей служебной миссии и переглянулись, увидев кровь и на подушке сиденья „Фордика", и на юбке женщины, которую бережно, но споро и ловко извлекли из машины сотрудницы больницы. Татьяна Владимировна тронула Фёдорова за рукав и ласково, всё понимая, спросила: