– Да, – издевательским тоном произнесла она. – А после того, как приструню средства массовой информации, я возьмусь за реформу системы здравоохранения. Сейчас меня это особенно волнует.
– В нашей системе здравоохранения нужно многое менять, как на местном, так и на национальном уровне.
– Да, ты прав. – Сьюзи притворилась, что зевает, и лениво потянулась. – Однако все эти разговоры о том, как изменить мир, утомили меня, – устало сказала она. – Пойду-ка я, пожалуй, вздремну.
Гил покачал головой.
– Я бы с удовольствием присоединился к тебе, но мне нужно проведать скот. Можешь поехать со мной, если хочешь. Прогулка на лошадях тебе не повредит.
– На лошадях?
– Это единственный способ добраться туда.
Сьюзи вздрогнула.
– Если ты не возражаешь, я останусь здесь и немного посплю. Я не выспалась, – с намеком сказала она.
Гил взял с кухонной стойки ковбойскую шляпу, надел ее и направился к задней двери.
– Что ж, продолжим наш разговор вечером, – сказал он на прощанье.
Сьюзи пыталась уснуть, но ей не удавалось: мучили страхи и воспоминания. Разговор с Гилом о средствах массовой информации взволновал ее. Каждый раз, закрывая глаза, она видела заголовки газет, кричащие о злодеяниях ее отца, слышала непрекращающиеся звонки телефона и душераздирающие всхлипывания матери. Но чаще всего она видела его, своего отца, печально известного проповедника Бобби Уэйна. Возведя к небу руки, он стоял с закрытыми глазами, в своем идеально сшитом костюме, гладко причесанный, и блаженно улыбался. Точно так же он улыбался наивным женщинам, которые сначала охотно приобщались к его пастве, а потом ложились в его постель.
Средства массовой информации взахлеб рассказывали обо всем этом.
Когда слухи о прегрешениях отца вышли за пределы его церкви, репортеры, как свора охотничьих собак, преследовали его до тех пор, пока не раскопали все его темные дела. Они выставили напоказ все его любовные интрижки. Но, радостно разрушая греховный храм, который Бобби Суэйн создал для удовлетворения своих похотливых потребностей, они разрушили и жизнь его семьи. Когда один из грешков Бобби впервые стал достоянием общественности, Сьюзи увидела свою мать по телевизору. Царственно красивая Сара Суэйн стоически настаивала на невиновности мужа. Не отрывая от него любящих глаз, она отрицала все, что было напечатано в прессе. Она говорила, что все это – происки дьявола и попытка разрушить созданную им церковь.
Но средства массовой информации узнавали все новые и новые подробности о любовных романах Бобби. Перед телевизионными камерами прошла целая вереница женщин. Все они называли себя любовницами известного телевизионного евангелиста. Это подорвало веру Сары в порядочность мужа, так же как и ее эмоциональное равновесие. Постепенно она превратилась в жалкое, раздавленное жизнью создание. От уверенной в себе женщины и любящей матери, которую когда-то знала Сьюзи, осталась только тень.