Альдо Мейер вопросительно глянул на него, но священник смотрел на темное вино, налитое в чашку. И доктор продолжил:
– Более всего меня раздражала его привычка принимать все ва должное и не задумываться о будущем. Казалось, креме настоящего для Нероне ничего не существует. Наверное, тогда это было естественно. Он отвоевался. Его все устраивало Мне же хотелось перемен, и я просто рвался в бой.
– Значит, вы враждовали друг с другом?
Мейер покачал головой:
– Вовсе нет. Когда я не видел его, то относился к нему с не «приязнью. При случайных же встречах, а позднее, когда Нероне заглядывал ко мне по вечерам, чтобы поговорить или взять книжку, он очаровывал меня. В нем чувствовалось внутреннее спокойствие… мягкость. То же состояние души, что вы видите сейчас в Нине Сандуцци.
– О чем вы говорили?
– Обо всем, кроме Нероне. Он сразу уводил разговор в сторону, если речь заходила о его прошлом, но очень интересовался деревенской жизнью, местными обычаями, отношениями людей. Словно старался забыть, что касалось его самого, слиться с окружающим.
– Он заботился о крестьянах?
– Поначалу, нет. Нероне просто считал себя одним из них. Но не строил никаких планов в отличие от меня. Не стремился улучшить их условия существования.
– В каких отношениях находился он с Ниной Сандуцци?
Мейер сухо улыбнулся и всплеснул руками:
– Они были счастливы! Это читалось на их лицах. Больше я ничего не знаю. Об остальном вам придется спросить у Нины.
Мередит кивнул:
– Извините меня за настойчивость, доктор. Но вы должны понимать, что это моя работа.
– Я понимаю. И не уклоняюсь от ответов. Просто говорю лишь то, что знаю из первых рук.
– Пожалуйста, продолжайте.
– Следующий период начался в конце октября… в середине осени. Нероне попросил меня осмотреть Нину. Она была беременна, на третьем месяце.
– Как он отреагировал на это известие?
– Обрадовался. И она тоже. Я же ревновал как никогда. Этот счастливчик явился ниоткуда и добился всего, что ускользало от меня: расположения людей, любви, продолжения рода.
– Однако он не выразил желания жениться на Нине?
– Нет.
– А она хотела, чтобы он женился?
– Я спросил их об этом. Не потому, что меня тревожило появление на свет незаконнорожденного ребенка: в деревнях, где катастрофически не хватало мужчин, это было делом обычным. Мне хотелось лучше понять сущность Нероне.
– И что он ответил?
– Ничего. Ответила Нина. Сказала: «Время свадебных колоколов, доктор, придет, когда мы будем уверены, что пора».
– А Нероне?
Мейер посмотрел на свои руки, лежащие на столе. Помолчал.
– Я хорошо помню, что произошло потом. Когда я уже подумал, что раскусил Нероне, представил его этакой перелетной птичкой, которая только и ждет, чтобы удрать, он вновь удивил меня.