Сиротливо засыхали на стойке три подсадных гамбургера.
Всеобщее веселье бальзамом проливалось на душевные раны Ерминка и его жены и золотом — на финансовые.
В лексику вондерландцев ненавязчиво вошло, да там и осталось «Еще», «Чуть-чуть» и «До дна».
А «Березка», как выяснилось, оказывала посетителям еще одну услугу — выпивших пятнадцать рюмок водки домой отвозили бесплатно. Только до заветной цифры редкий мюхенвальдец дотягивал. Что ведь лукоморцу хорошо…
Сбились с ног два молодых официанта — принеси-унеси-налей-проводи — голова кругом пойдет.
И окрестным мальчишкам работа нашлась — загружать подгулявших гостей в тачки и развозить по домам. «Развезло — развезем!» — выкрикивали они, описывая круги вокруг и без того нетвердо стоящего на ногах бюргера, пока у того не начиналась морская болезнь. «До дому — медяк, в кутузку — за так!»
В окне безлюдного трактира напротив маячила завистливая физиономия конкурента.
Закрылась «Березка» далеко за полночь. Отгрузив последних, самых стойких или позже всех пришедших клиентов, Иван, Серый и Груша в изнеможении опустились на скамью. Ерминок за стойкой с подкашивающимися от усталости и волнения ногами и чувством глубокого удовлетворения подсчитывал прибыль.
— Ну, как оно, хозяин? — крикнул Иванушка.
— За последние пять лет я меньше выручил! Благодетели вы мои! — вывалившись из-за стойки, трактирщик брякнулся Ивану в ноги. — Скажите, как звать вас — величать, кого в молитвах мне поминать?
Иванушка хотел что-то ответить, но Серый его опередил.
— Я — Сергий, князь Ярославский, а это — Иван, царевич Лукоморский.
— Батюшка! Кормилец! — Ерминок с размаху бухнулся лбом об иванов сапог.
— Ой! — прочувствованно выговорил Иван.
— А ты, Аграфена, чево расселась, как король на именинах — кланяйся милостивцу нашему, царевичу — ясну солнышку! — дернул трактирщик жену за подол.
— Да что вы, не надо, и Сергию не надо было вообще говорить про титул мой — я же просто так это сделал, из сочувствия, от души, как лукоморец — лукоморцу… — смущенный покрасневший Иванушка не знал, куда девать ноги, руки и горящие щеки цвета перезрелого помидора.
— Просто, просто, — подтвердил Волк. — Абсолютно бесплатно. Через неделю. А пока изволь, хозяин, каждый день нам две трети прибыли откладывать — на важное государственное дело. Мы тебя выручили, теперь ты нам помоги. А через неделю — вольному воля.
— Да хоть все забирайте! — Ерминок рванул на груди рубаху. — Я за батюшку Ивана-царевича — в огонь и в воду пойду!
— В огонь не надо, а две трети — вынь и положь. Прямо сейчас.
— Сергий, ну зачем ты это сделал, — выговаривал другу Иванушка по дороге в красильню. — Что у нас, денег нет? Все равно ведь за неделю там мешка не наберется, а меньше — все равно, что ничего. Нет, Сергий, проиграл я тут, невезучий я, что здесь и говорить, королевич Елисей на моем месте… — затянул было старую литанию царевич, но Волк рывком остановил его и схватил за плечи.