Однако он не увидел, как, едва скрывшись за деревьями, нетрезвый господин перестал шататься и, перейдя на рысь, бросился прочь…
Винченце вернулся к распластанному телу. Он разбил еще один стоявший неподалеку фонарь, принес склянку с маслом и, облив труп, бросил тлеющий фитиль.
Сухая от жары трава легко занялась. Весело побежали язычки пламени, лишенное жизни тело вспыхнуло, как старый пергамент.
Он задумчиво смотрел на огонь. За сад можно было не беспокоиться — лужайка, ставшая могилой, была очерчена широкими песчаными дорожками. Пламя не могло перекинуться на деревья, лишь тщательно вылизало предоставленный ему клочок земли.
Огонь поглотил все, не сумел справиться только с фонарным столбом.
Винченце вернулся в дом через черный ход. Ему повезло, на пути встретился один сын кухарки — столкнулись у лестницы, тот нес из подвала бутыли с вином. Увидев изрядно потрепанного итальянца, парень хрюкнул и ничего не сказал, только залихватски подмигнул: мол уж он заметил, какими глазами провожали барышни заморского кавалера, объяснять, что к чему, не надо, не дураки-с!..
Поняв, за кого его приняли, Винченце немного даже удивился. Но, честно признаться, настроение заметно улучшилось.
Поднявшись в свои комнаты, итальянец немедля освободился от опостылевшего уже платья и смыл с лица грим и кровь. Подмигнув себе в зеркале, поздравил с чрезвычайно удачной — и удавшейся! — задумкой.
Во-первых, он расправился с очередным врагом, хоть это для него совершеннейший пустяк. Зато не пришлось гадать, кем этот враг может оказаться, в любую минуту ждать его нападения, неожиданного удара в спину.
Во-вторых, он угодил радушным хозяевам. Да и свои интересы соблюсти сумел. Его занимательную импортную особу любопытствующие соседи имели возможность рассмотреть со всех сторон, так что ни о каких визитах больше речи быть не может. Но и опасности быть некстати кем-то узнанным он ловко избежал. Даже наперед, если приведется встретиться с кем-то из нынешних гостей в столицах или за границей, — сомнительно, конечно, но мало ли что, — он может совершенно не беспокоиться.
А в-третьих… Впрочем, это третье предпринятое дело, хоть и было уже осуществлено, еще нуждается в проверке на эффективность…
За сообразительность следовало себя непременно вознаградить. Дернув шнур звонка, Винченце велел принести себе чаю. Желание его было исполнено незамедлительно и даже, пожалуй, избыточно. Кухарка прислала не только самоварчик-эгоист, но и бутыль сладкой вишневой наливки с огромным блюдом всевозможных сладостей. Видимо, согласно распоряжению огорченной Виолетты Германовны.