— Я собираться отдавать все это в губернский музей история, если, конечно, он такой имеется, — сказал Винченце.
— Ну отчего же сразу им, — возразил Генрих Иванович, — У нас в земстве тоже ценители древности есть…
К облегчению хозяйки, весь хлам был унесен обратно.
— К сожалению, не все загадки разгадывались столь же невинно, — заметил Серафим Степанович. — Русалки с огоньками были милыми шутками по сравнению с распространившейся в народе молвой о появившихся оборотнях.
Все вновь притихли, внимательно слушая. Но продолжать старец не торопился. Вместо этого попросил раскрыть стеклянные двери на веранду и посмотреть на темнеющий в сумерках сад.
— И что мы там должны увидеть? — с опаской спросила Виолетта Германовна.
— Красноглазое чудище! — пискнула Глаша, ухватившись за руку Феликса.
За кустами она разглядела темную фигуру с пылающими огнем очами.
На сей раз чудовище не спешило скрыться. Наоборот — приблизилось, неуклюже взошло по ступенькам, встало перед порогом посреди веранды.
— Так у него утюг вместо головы! — сказал с интересом наблюдавший игумен.
— Совершенно верно, — подтвердил Серафим Степанович.
Он подошел к замершему монстру с лампой в руке, осветил широкую черную грудь.
— Перед вами знаменитое на всю округу чудище, — объявил он, — созданное специально для розыгрыша. Не слишком удачного, нужно сказать. Голова, сделанная из чугунного утюга, заполнена горящими угольями. Именно они создавали иллюзию инфернального взгляда, особенно эффектного в темноте ночи. Искры от угольев, как вы уже, должно быть, обратили внимание, при движении частенько высыпаются наружу. Некоторые очевидцы, оказавшиеся слишком близко, получили ожоги, следы которых отдаленно походили на укусы. Что, в свою очередь, послужило основанием некоторым особам подозревать появление вампиров, — и он с хитрецой посмотрел на Глафиру.
— И кто придумал такой интересный маскарад? — спросил барон. — И для каких целей?
Вместо ответа старец, привстав на цыпочки, отстегнул с плеч чудища кулиску из прокопченной дочерна толстой кожи. Грудь монстра оказалась пустой — если не считать зажатой между двух железных подпорок головы. С виноватым выражением на конопатом лице.
— Егор Кузьмич? — ахнула Глаша, не поверив своим глазам.
— Я это… Для смеху только думал… — попытался оправдаться кузнец.
Глаша нахмурилась, надула губы. Феликсу все стало ясно — кузнец придумал это чудище, потому что Глафира слишком заинтересовалась расследованием. Он хотел запутать дело и в итоге выставить его, Феликса, дураком, гонявшимся за химерой. М-да, Глаша, похоже, не скоро простит ему эту затею.